Барон Четвуд
Поделись знанием:
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
Барон Четвуд из Четвуда в графстве Бакингемшир — наследственный титул в системе Пэрства Соединённого королевства. Он был создан 10 июля 1945 года для известного британского военачальника, фельдмаршала сэра Филиппа Четвуда, 7-го баронета (1869—1950). По состоянию на 2014 год носителем титула являлся его внук, 2-й барон Четвуд (род. 1937), который наследовал своему деду в 1950 году. Он был старшим сыном капитана Роджера Чарльза Четвуда (1906—1940), который был убит во время Второй Мировой войны.
Титул баронета из Окли в графстве Стаффордшир (Баронетство Англии) был создан 6 апреля 1700 года для Джона Четвуда (1666—1733) из Окли-Холла в Стаффордшире, предка 1-го барона Четвуда. Он был высшим шерифом Стаффордшира в 1698 году. Его внук, сэр Джон Туше Четвуд, 3-й баронет (1732—1779), был высшим шерифом Стаффордшира в 1756 году. Сэр Джон Четвуд, 4-й баронет (1764—1845) представлял в Палате общин Ньюкасл-андер-Лайм (1815—1818) и Бакингем (18414-1845), а также был высшим шерифом Чешира в 1789 году. Его сын, сэр Джон Четвуд, 5-й баронет (1788—1873), служил высшим шерифом Уорикшира в 1852 году. Он был женат на Элизабет Джулиане Ньюдигейт-Ладфорд, в 1826 году получил королевское разрешение на дополнительную фамилию «Ньюдигейт-Ладфорд». Его преемником стал его племянник, сэр Джордж Четвуд, 6-й баронет (1823—1905). Он имел чин полковника британской армии. После смерти последнего в 1905 году титул перешел к его сыну, вышеупомянутому Филиппу Четвуду, 7-му баронету (1869—1950), который в 1945 году был возведен в звание пэра.
Баронеты Четвуд из Окли (1700)
- 1700—1733: Сэр Джон Четвуд, 1-й баронет (4 сентября 1666 — 22 апреля 1733), сын Филиппа Четвуда (ок. 1642—1678)[1]
- 1733—1764: Сэр Филип Туше Четвуд, 2-й баронет (22 июля 1700 — 15 ноября 1764), сын предыдущего[2]
- 1764—1779: Сэр Джон Туше Четвуд, 3-й баронет (29 апреля 1732 — 25 мая 1779), сын предыдущего[3]
- 1779—1845: Сэр Джон Четвуд, 4-й баронет (11 мая 1764 — 17 декабря 1845), четвертый сын предыдущего[4]
- 1845—1873: Сэр Джон Ньюдигейт-Ладфорд-Четвуд, 5-й баронет (12 ноября 1788 — 8 сентября 1873), старший сын предыдущего[5]
- 1873—1905: Подполковник Сэр Джордж Четвуд, 6-й баронет (20 июля 1823 — 28 июня 1905), племянник предыдущего, единственный сын преподобного Джорджа Четвуда (1791—1970), внук 4-го баронета[6]
- 1905—1950: Сэр Филип Уолхаус Четвуд, 7-й баронет (21 сентября 1869 — 6 июня 1950), старший сын предыдущего, барон Четвуд с 1945 года[7].
Бароны Четвуд (1945)
- 1945—1950: Фельдмаршал Филипп Уолхаус Четвуд, 1-й барон Четвуд (21 сентября 1869 — 6 июля 1950), старший сын подполковника сэра Джорджа Четвуда (1823—1905)[7]
- 1950 — настоящее время: Филипп Четвуд, 2-й барон Четвуд (род. 26 марта 1937), внук предыдущего, старший сын достопочтенного Роджера Чарльза Джорджа Четвуда (1906—1940)[8]
- Наследник титула: достопочтенный Роджер Четвуд (род. 29 мая 1968), старший сын предыдущего[9].
- Наследник наследника: Филипп Роуэн Четвуд (род. 8 октября 2002), старший сын предыдущего[10].
- Наследник титула: достопочтенный Роджер Четвуд (род. 29 мая 1968), старший сын предыдущего[9].
Напишите отзыв о статье "Барон Четвуд"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p21577.htm#i215769 Sir John Chetwode, 1st Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p21578.htm#i215774 Sir Philip Touchet Chetwode, 2nd Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p21578.htm#i215777 Sir John Chetwode, 3rd Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p17467.htm#i174670 Sir John Chetwode, 4th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p21579.htm#i215782 Sir John Newdigate-Ludford-Chetwode, 5th Bt.] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2713.htm#i27128 Lt.-Col. Sir George Chetwode, 6th Bt] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p4519.htm#i45189 Field Marshal Philip Walhouse Chetwode, 1st Baron Chetwode] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3719.htm#i37186 Philip Chetwode, 2nd Baron Chetwode] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3349.htm#i33487 Hon. Roger Chetwode] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p21576.htm#i215757 Philip Rowan Chetwode] (англ.). thePeerage.com.
Ссылки
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Барон Четвуд
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
