Барон Шеффилд
Поделись знанием:
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Барон Шеффилд — аристократический титул, созданный четыре раза в британское истории (1547 год — Пэрство Англии, 1781 и 1783 годы — Пэрство Ирландии, 1802 год — Пэрство Соединённого королевства).
Содержание
История
Впервые титул барона Шеффилда из Баттервика в системе Пэрства Англии был создан 16 февраля 1547 года для Эдмунда Шеффилда (1521—1549), второго кузена короля Англии Генриха VIII Тюдора, который был убит в Норидже во время восстания Роберта Кетта. Его внук, Эдмунд Шеффилд, 3-й барон Шеффилд (ок. 1564—1646), получил титул графа Малгрейва в 1626 году. Он занимал посты лорда-лейтенанта Йоркшира и президента Совета Севера (1603—1619), вице-адмирала Йоркшира (1604—1646). Его правнук, Джон Шеффилд, 3-й граф Малгрейв (1648—1721), получил титулы маркиза Норменби (1694) и герцога Бекингема и Норменби (1703). В 1735 году после смерти Эдмунда Шеффилда, 2-го герцога Бекингема и Норменби (1716—1735), все титулы, в том числе и барона Шеффилда, угасли, так как наследников у него не было.
Следующие три креации были созданы для одного человека, английского политика Джона Бейкера-Холройда (1735—1821). Он заседал в Палате общин от Ковентри (1780, 1781—1784) и Бристоля (1790—1801, 1801—1802). 9 января 1781 года он получил титул барона Шеффилда из Dunnamore в графстве Мит (Пэрство Ирландии), с правом наследования для мужских потомков. 20 сентября 1783 года для Джона Бейкера-Холройда был создан титул барона Шеффилда из Роскоммона в графстве Роскоммон (Пэрство Ирландии), с правом наследования, в случае отсутствия мужских потомков, наследникам мужского пола от его дочери от первого брака.
29 июля 1802 года для Джона Бейкера-Холройда в третий раз был создан титул барона Шеффилда из Шеффилда в графстве Йоркшир (Пэрство Соединённого королевства). 16 января 1816 года для него были дополнительно созданы титулы графа Шеффилда и виконта Певенси (Пэрство Ирландии). Последние два титулы были созданы с правом наследования для наследников мужского пола. Преемником Джона Бейкера-Холройда стал его сын от третьего брака, Джордж Огастес Фредерик Чарльз Холройд, 2-й граф Шеффилд (1802—1876). Ему наследовал его второй сын, Генри Норт Холройд, 3-й граф Шеффилд (1832—1909), который был депутатом Палаты общин от Восточного Сассекса (1857—1865).
После смерти в 1909 году Генри Норта Холройда, 3-го графа Шеффилда (1832—1909), титулы графа Шеффилда, виконта Певенси и барона Шеффилда (креации 1781 и 1802 года) прервались. Но баронский титул креации 1783 года унаследовал его кузен, Эдвард Стэнли, 4-й барон Стэнли из Элдерли, 3-й барон Эддисбёри (1839—1925), который стал 4-м бароном Шеффилдом. Эдвард Стэнли, 4-й барон Шеффилд, был внуком леди Марии Жозефы Холройд (ок. 1771—1863), дочери 1-го графа Шеффилда. Бароны Стэнли из Элдерли до настоящего времени носят титул барона Шеффилда.
Бароны Шеффилд, первая креация (1547)
- 1547—1549: Эдмунд Шеффилд, 1-й барон Шеффилд (22 ноября 1521 — 19 июля 1549), единственный сын сэра Роберта Шеффилда (до 1505—1531)[1]
- 1549—1568: Джон Шеффилд, 2-й барон Шеффилд (ок. 1538 — 10 декабря 1568), старший сын предыдущего[2]
- 1568—1646: Эдмунд Шеффилд, 3-й барон Шеффилд (7 декабря 1564 — октябрь 1646), единственный сын предыдущего, граф Малгрейв с 1626 года[3].
Основная статья: Герцог Бекингем и Норменби
Бароны Шеффилд, вторая и четвертая креации (1781; 1802), графы Шеффилд (1816)
- 1781—1821: Джон Бейкер-Холройд, 1-й граф Шеффилда, 1-й барон Шеффилд (21 декабря 1735 — 30 мая 1821), сын Исаака Холройда (1708—1778)[4]
- 1821—1876: Джордж Огастес Фредерик Чарльз Холройд, 2-й граф Шеффилд, 2-й барон Шеффилд (16 марта 1802 — 5 апреля 1876), единственный сын предыдущего от третьего брака[5]
- Фредерик Генри Стюарт Холройд, виконт Певенси (24 октября 1827 — 21 марта 1829), старший сын предыдущего[6]
- 1876—1909: Генри Норт Холройд, 3-й граф Шеффилд, 3-й барон Шеффилд (18 января 1832 — 21 апреля 1909), третий сын 2-го графа Шеффилда, младший брат предыдущего[7].
Бароны Шеффилд, третья креация (1783)
- 1783—1821: Джон Бейкер-Холройд, 1-й граф Шеффилд, 1-й барон Шеффилд (21 декабря 1735 — 30 мая 1821), сын Исаака Холройда (1708—1778)[4]
- 1821—1876: Джордж Огастес Фредерик Чарльз Холройд, 2-й граф Шеффилд, 2-й барон Шеффилд (16 марта 1802 — 5 апреля 1876), единственный сын предыдущего от третьего брака[5]
- 1876—1909: Генри Норт Холройд, 3-й граф Шеффилд, 3-й барон Шеффилд (18 января 1832 — 21 апреля 1909), второй сын предыдущего[7]
- 1909—1925: Эдвард Люлф Стэнли, 4-й барон Стэнли из Элдерли, 3-й барон Эддисбёри, 4-й барон Шеффилд (16 мая 1839 — 18 марта 1925), известен как лорд Стэнли, правнук Джона Бейкера-Холройда, 1-го графа Шеффилда, третий сын 2-го барона Стэнли из Элдерли (1802—1869)[8]
- 1925—1931: Артур Люлф Стэнли, 5-й барон Стэнли из Элдерли, 4-й барон Эддисбёри, 5-й барон Шеффилд (14 сентября 1875 — 22 августа 1931), известен как лорд Шеффилд, старший сын предыдущего[9]
- 1931—1971: Эдвард Джон Стэнли, 6-й барон Стэнли из Элдерли, 5-й барон Эддисбёри. 6-й барон Шеффилд (9 октября 1907 — 3 марта 1971), известен как лорд Стэнли, старший сын предыдущего[10]
- 1971—1971: Люлф Генри Виктор Оуэн Стэнли, 7-й барон Стэнли из Элдерли, 6-й барон Eddisbury, 7-й барон Шеффилд (22 октября 1915 — 23 июня 1971), известен как лорд Шеффилд, второй сын 5-го барона Стэнли из Элдерли, младший брат предыдущего[11]
- 1971—2013: Томас Генри Оливер Стэнли, 8-й барон Стэнли из Элдерли, 7-й барон Эддисбёри, 8-й барон Шеффилд (28 сентября 1927 — 19 ноября 2013), известен как лорд Стэнли, третий сын подполковника достопочтенного Оливера Хью Стэнли (1879—1952), внук 4-го барона Стэнли из Элдерли[12]
- 2013 — настоящее время: Ричард Оливер Стэнли, 10-й барон Стэнли из Элдерли, 8-й барон Эддисбёри, 9-й барон Шеффилд (род. 24 апреля 1956), старший сын предыдущего[13]
- Наследник титула: достопочтенный Чарльз Эрнест Стэнли (род. 30 июня 1960), младший брат предыдущего[14].
См. также
Напишите отзыв о статье "Барон Шеффилд"
Примечания
- ↑ [www.thepeerage.com/p17480.htm#i174796 Edmund Sheffield, 1st Baron Sheffield of Butterwicke] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p3859.htm#i38587 John Sheffield, 2nd Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2973.htm#i29726 Edmund Sheffield, 1st Earl of Mulgrave] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p2892.htm#i28913 John Baker Holroyd, 1st Earl of Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p1015.htm#i10144 George Augustus Frederick Charles Holroyd, 2nd Earl of Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p2892.htm#i28917 Frederick Henry Stuart Holroyd, Viscount Pevensey] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ 1 2 [www.thepeerage.com/p2892.htm#i28918 Henry North Holroyd, 3rd Earl of Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5624.htm#i56239 Edward Lyulph Stanley, 4th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5624.htm#i56236 Arthur Lyulph Stanley, 5th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p1874.htm#i18733 Edward John Stanley, 6th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5139.htm#i51387 Lyulph Henry Victor Owen Stanley, 7th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5629.htm#i56281 Thomas Henry Oliver Stanley, 8th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5629.htm#i56284 Richard Oliver Stanley, 9th Baron Sheffield] (англ.). thePeerage.com.
- ↑ [www.thepeerage.com/p5629.htm#i56285 Hon. Charles Ernest Stanley] (англ.). thePeerage.com.
Источники
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990
- [www.leighrayment.com/ Leigh Rayment’s Peerage Pages]
- [www.thepeerage.com thepeerage.com]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/online/content/stanleya1839.htm Stanley of Alderley, Baron (UK, 1839)]
Отрывок, характеризующий Барон Шеффилд
– Смоленскую матушку, – поправил другой.Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
