Барретт, Уильям (физик)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уильям Барретт
sir William Fletcher Barrett
Род деятельности:

физик
исследователь паранормальных явлений

Дата рождения:

10 февраля 1844(1844-02-10)

Место рождения:

Ямайка

Подданство:

Дата смерти:

26 мая 1925(1925-05-26) (81 год)

Супруга:

леди Флоренс Барретт

Награды и премии:

Уильям Барретт (англ. Sir William Fletcher Barrett, род. 10 февраля 1844 года, умер 26 мая 1925 года) — британский физик, специалист по оптике и электротехнике, известный также как исследователь паранормальных явлений, связанных с практикой спиритуализма[1]. Уильям Барретт был одним из организаторов в 1882 году лондонского Общества психических исследований. В 1912 году за заслуги перед британской наукой Барретт был награждён Орденом Британской империи[2].





Биография

Уильям Флетчер Барретт родился на Ямайке, где служил миссионером его отец, Уильям Гарланд Барретт, натуралист-любитель и член Лондонского миссионерского общества. В 1848 году семья вернулась на родину, в Ройстон, Хартфордшир. Уильям Флетчер Барретт обучался в манчестерской Old Trafford Grammar School и затем в International College под непосредственным руководством известного физика Джона Тиндалла; у него же он проработал ассистентом с 1862 по 1867 годы[3].

В 1873 году Барретт стал профессором дублинского Королевского научного колледжа и преподавал здесь тридцать лет, уйдя в отставку в 1910 году. В течение этого времени он стал также почётным членом Королевского общества, Философского общества, Королевского литературного общества, Королевской ирландской академии. Исследования и эксперименты Барретта, связанные с созданием новых металлических сплавов (в частности, сплава кремния и железа, известного как сталлой), имели большое практическое значение в производстве первых телефонов и трансформаторов. Барретт был пионером в области энтопической оптики, его исследования привели к открытию энтоптитоскопа и новой модели оптометра. За заслуги перед наукой он в 1912 году был награждён Орденом британской империи (OBE).

Исследование паранормальных явлений

Интерес к паранормальным явлениям, наблюдавшихся на спиритических сеансах, развился у Барретта после того, как он узнал об исследовательской работе Уильяма Крукса. Барретт писал:

В 1874 году произошло мое первое знакомство с физическим аспектом спиритуализма. Это позволило мне поставить под сомнение мою прежнюю, надуманную теорию галлюцинаций. Постепенно она улетучилась, и я пришел к убеждению, что феномен существует в объективной реальности.
У. Барретт[2]

В двадцатидевятилетнем возрасте Уильям Барретт приступил к экспериментам с гипнозом, который тогда называли «месмеризмом», исследуя в основном возможности ясновидения и телепатии[3]. Удостоверившись в реальности некоторых видов спиритического феномена, он решил приступить к его научному изучению.

В своей книге «На пороге невидимого» (1917) Барретт писал, что его первоначальные теории начали рассыпаться в прах в 1876 году, после того, как он познакомился с английским юристом по фамилии Кларк, который провел лето неподалеку от его дома в Дублине. Десятилетняя дочь Кларка, Флорри, на глазах присутствующих демонстрировала паранормальные явления, включая необъяснимые стуки и левитацию. Руководил ей при этом «дух», называвший себя «Уолтером». Все результаты своих наблюдений — сначала за испытуемыми в трансе, затем за Флорри, — Барретт изложил в отчёте, который представил Британской Ассоциации развития науки (англ. British Association for the Advancement of Science). Ассоциация отвергла не только отчет Барретта, но и предложение изложить его перед группой ученых в устной форме. С протестом выступили Альфред Р. Уоллес, Уильям Крукс и лорд Райли, после чего Барретту позволили выступить с отчётом, но запретили публиковать его. Барретт продолжил наблюдение за медиумами, в числе которых были Эстер Траверс Смит, Глэдис Осборн Леонард и Джеральдина Камминс[3].

Много лет спустя он написал:

Лично я убежден, что свидетельства, нами <тогда> обнародованные, служат решающим доказательством: 1) существования духовного мира, 2) посмертного существования человека, и 3) того, что время от времени действительно можно вступить в общение с теми, кто отошёл от нас в мир иной. Однако вряд ли возможно убедить в этом других — тех кто не имел опыта, подобного тому, что имел я, и не получил адекватного представления о силе и общей убедительности тех свидетельств, которые и сформировали мою веру.
У. Барретт[2]

В 1882 году Барретт стал одним из основателей Общества психических исследований, но поскольку проживал в Дублине, не имел возможности активно участвовать в его работе, предоставив здесь лидерство своим сподвижникам, учёным из Кембриджа Генри Сиджвику, Фредерику У. Майерсу и Эдмунду Гёрнею. Известно, что именно Барретт уговорил профессора Гарвардского университета Уильяма Джеймса организовать в 1884 году американский филиал ОПИ. С 1884-99 сэр Уильям Барретт был главным редактором SPR Journal и в 1904 году занимал пост президента ОПИ[1].

Барретт, помимо всего прочего, остался в истории как исследователь предсмертных видений: книга об этом, «Deathbed Visions» (рус. Видения на смертном одре, 1926), сохраняет популярность по сей день[4].

Посмертные сообщения Барретта

Через несколько недель после кончины сэра Уильяма Барретта, вдова леди Флоренс Барретт, известная в своих кругах врач-хирург и декан женской Лондонской медицинской школы (англ. London School of Medicine for Women), начала получать сообщения от покойного мужа посредством медиума миссис Леонард, которые продолжали поступать в течение последующих 11 лет. Вдова проводила сеансы и с другими медиумами. Итогом этой работы стала книга леди Барретт «Личность неподвластна смерти» (англ. Personality Survives Death), опубликованная в 1937 году лондонским издательством Longmans, Green and Co.

Леди Барретт рассказала, в частности, как однажды спросила сэра Уильяма, что может она предложить людям в качестве убедительного доказательства самого факта их общения. Тот ответил, что «это зависит от того, что за ум у человека» и заметил: прорыв обоев в его старой комнате «смогут убедить одних и не смогут — других». Леди Барретт поясняет в своей книге, что за месяц до кончины сэр Уильям обратил её внимание на то, что в одном из углов его комнаты порвались обои. Сэр Уильям заметил также, что «некоторые развитые умы» уже переросли тот уровень, когда подобные доказательства требуются, упомянув другого известного английского физика, тогда ещё здравствовавшего сэра Оливера Лоджа. «Лодж ближе к глобальному, всеобъемлющему аспекту бытия, чем большинство других»[2], — заявил он.

Если верить книге леди Барретт, сэр Уильям объяснил жене, что цель его общения с ней состоит не только в том, чтобы добавить новое свидетельство о реальности посмертного существования человека к уже существующим, но также в том, чтобы помочь человечеству выработать действенную философию, которая указывала бы верное направление тем из живущих, кто все ещё пытаются найти смысл жизни:

Отсюда, где я нахожусь, мне представляется, что большинство живущих сделать этого даже и не пытаются, а просто бродят без всякой цели, слепо, просто потому что не имеют определенной жизненной философии, которая служила бы им отправной точкой.
Из посмертных посланий У. Барретта[2]

Он заметил также, что знание о реальном существовании посмертной жизни «открывает врата вдохновения и обостряет интуицию». С этим — «рождается и новый энтузиазм, более обострённое осознание красоты жизни и даже способность видеть красивое в том, что на первый взгляд кажется уродливым»[2]. По утверждению леди Барретт, в ходе одного из сеансов 1929 года сэр Уильям заявил следующее: «Жизнь на моей стороне кажется такой удивительно легкой по сравнению с земной, просто потому что мы здесь живём, сообразуясь с законами любви»[2].

Напишите отзыв о статье "Барретт, Уильям (физик)"

Примечания

  1. 1 2 [www.survivalafterdeath.org.uk/researchers/barrett.htm William F. Barrett biography]. www.survivalafterdeath.org.uk. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/66MftNlPw Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Michael E. Tymn. [redpill.dailygrail.com/wiki/William_Barrett William Barrett]. redpill.dailygrail.com. Проверено 9 декабря 2009. [www.webcitation.org/66Mfttgxq Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  3. 1 2 3 [www.pflyceum.org/205.html Sir William Fletcher Barrett. Biography] (англ.). — www.pflyceum.org: Lyceum Library. Проверено 9 декабря 2009. [www.webcitation.org/66MfuSMns Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  4. [www.abc-people.com/phenomenons/death/txt-6.htm Видения на смертном одре] (англ.). — www.abc-people.com. Проверено 9 декабря 2009. [www.webcitation.org/66Mfv2h5L Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].

Ссылки

  • [www.aspsi.org/feat/life_after/tymn/Sir_William_Barrett.htm «Интервью» с У. Барреттом. 2007]
  • [www.pflyceum.org/205.html Lyceum Library. Sir William Fletcher Barrett. Biography]

Отрывок, характеризующий Барретт, Уильям (физик)

Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»