Барриа, Луи-Эрнест
| Луи-Эрнест Барриа | |
| Louis-Ernest Barrias | |
 | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Работы и достижения | |
| Учёба: |
Национальная высшая школа изящных искусств, |
Луи-Эрнест Барриа (фр. Louis-Ernest Barrias; 13 апреля 1841, Париж — 4 февраля 1905, Париж) — французский скульптор Beaux Arts школы.
Содержание
Биография
Луи-Эрнест Барриа родился 13 апреля 1841 года в Париже, Феликса Барриа,его отец был художником-керамистом, а брат Феликса Барриа уже был известным художником. Луи Эрнест также начинал как живописец, учился у Леона Коние, но потом занялся скульптурой под руководством Пьера-Жюля Кавелье. В 1858 году был принят в Высшую национальную школу изящных искусств в Париже, где его учителем был Франсуа Жофруа. В 1865 году Барриа выиграл Римскую премию Французской академии, и отправился в Рим. Барриа принимал участие в оформлении Парижской Оперы и Hotel De La Paiva на Елисейских Полях. Его работы были, в основном, из мрамора, а своему романтическому стилю реалист Барриа обязан Жан-Батисту Карпо. В 1878 году он стал кавалером ордена Почетного легиона, офицером в 1881 году, и командором в 1900 году. В 1900-1903 служил в Совете национальных музеев. Среди его учеников были Хосеп Клара, Чарльз Деспиу, Анри Бушар, и Виктор Сегоффин.
Работы
- Henri Regnault par Barrias.JPG
- Louis-Ernest Barrias - Les premieres funerailles.jpg
Les Premières Funérailles
- La Defense dsc07187 statue.jpg
La Défense de Paris
- Barrias Nature p1070171.jpg
La Nature se dévoilant à la Science
- Serment de Spartacus Barrias.jpg
Le Serment de Spartacus
- Louis-Ernest Barrias.jpg
Луи-Эрнест Барриа в его парижской студии.
Напишите отзыв о статье "Барриа, Луи-Эрнест"
Примечания
Ссылки
- Барриа Луи-Эрнест // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Барриа, Луи-Эрнест
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
