Барри, Джеймс Мэтью

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Барри, Джеймс»)
Перейти к: навигация, поиск
Джеймс Барри
James Barrie

1890 год
Имя при рождении:

Джеймс Мэтью Барри

Место рождения:

Кирримьюр, Ангус, Шотландия

Место смерти:

Лондон, Великобритания

Род деятельности:

прозаик, журналист, драматург

Язык произведений:

английский

Подпись:

[lib.udm.ru/lib/INOOLD/BARRI/ Произведения на сайте Lib.ru]
Файлы на Викискладе

Дже́ймс Мэ́тью Ба́рри (англ. James Matthew Barrie, 9 мая 1860, Кирримьюр[en]19 июня 1937, Лондон) — шотландский драматург и романист, автор цикла сказочных произведений о Питере Пэне.





Биография

Джеймс Мэтью Барри родился 9 мая 1860 в Кирримьюре (Шотландия) и был девятым ребёнком в семье ткача. Учился в Академии Дамфриса, затем в Эдинбургском университете. По окончании университета работал в редакции газеты «Ноттингем Джорнэл».

Литературную деятельность начал в 1885 году. В 1889 году писатель опубликовал серию повестей из деревенской жизни «Идиллия Олд Лихта» и роман из жизни журналистов «Когда человек один». Затем Барри написал неудачную мелодраму «Лучше умереть» (Better Dead, 1888), любовно-психологические романы «Маленький служитель» (The Little Minister, 1891), «Сентиментальный Томми» (Sentimental Tommy, 1896) и его продолжение «Томми и Гризел» (Tommy and Grizel, 1900), книгу о матери «Маргарет Огилви» (Margaret Ogilvy, 1896).

С 1897 года Барри обращается к драматургии (сценическая обработка «Маленького служителя»). Известность ему приносит «Кволити-стрит» (Quality Street, 1901), комедия, изображающая Англию начала XIX века. Пьесы Барри («Мери Роуз», «Замечательный Крихтон», «Кволити-стрит», «Что знает каждая женщина») ввели его в круг выдающихся драматургов того времени.

В 1898 году Барри познакомился с Сильвией и Артуром Дэвис. Это знакомство стало началом долгой дружбы Барри и семьи Дэвис.

В 1894 году Барри женился на молодой актрисе Мэри Энселл, игравшей в одной из его пьес. Брак был расторгнут в 1909 году. Детей у четы Барри не было.

После смерти Сильвии и Артура Дэвис Барри стал неофициальным опекуном их детей — пятерых мальчиков.

В 1904 году на сцене была поставлена пьеса «Питер Пэн».

Барри удостоился многих почестей: в 1913 был произведен в баронеты, в 1922 награждён орденом «За заслуги»; в 19191922 стал ректором Сент-Эндрюсского университета, в 19301937 — канцлером Эдинбургского университета; с 1928 был президентом «Общества литераторов».

Джеймс Мэтью Барри скончался 19 июня 1937 года, не оставив прямых наследников.

В кино

В 2004 году Марк Форстер снял биографический фильм о Джеймсе Барри «Волшебная страна». Роль Барри сыграл Джонни Депп.

Фильм немало отличается от реальности, например, Барри встречает Сильвию уже вдовой и у неё четверо сыновей, а не пять. Причём в фильме Барри становится для них официальным опекуном, деля эту ношу с матерью Сильвии.

Питер Пэн

Во всём мире Барри известен как автор сказки о Питере Пэне. Дэвис Бойз послужили прототипами Питера Пэна и других детей в историях про Нетландию.

Впервые его образ появился в двух ранних книгах Барри. В романе «Томми и Гризел» упоминается отбившийся от семьи мальчик, который очень рад, что потерялся, но боится, что его всё же отыщут и заставят вырасти. Потом о мальчике, который не хотел расти, было подробно рассказано в шести главах детской книги «Белая птичка» (The Little White Bird, 1902), вышедших затем отдельной книгой под названием «Питер Пэн в Садах Кенсингтона» (Peter Pan in Kensington Gardens, 1906) с иллюстрациями Артура Рэкхэма.

На сцене

На сцене пьесу «Питер Пэн» впервые поставил в декабре 1904 в Лондоне Чарльз Фроман.

В 1911 Барри переработал пьесу в повесть «Питер и Венди».

На экране

Напишите отзыв о статье "Барри, Джеймс Мэтью"

Литература

См. также

Ссылки

  • [allskazki.ru/autor/barri/ Сказки Джеймса Барри]
  • [www.kirjasto.sci.fi/jmbarrie.htm Биография Джеймса Барри] (англ.)


Отрывок, характеризующий Барри, Джеймс Мэтью



Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.