Барроуз, Ларри
| Ларри Барроуз | |
| англ. Larry Burrows | |
 | |
| Род деятельности: |
фоторепортёр |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
10 февраля 1971 (44 года) |
| Место смерти: | |
Ларри Барроуз (англ. Larry Burrows; 29 мая 1926, Лондон — 10 февраля 1971, Лаос) — английский фоторепортёр, получивший известность фотографиями, сделанными во время войны во Вьетнаме.
Родился в Лондоне. В возрасте 16 лет бросил школу и поступил на работу в лондонскую редакцию журнала «Life», где занимался печатью фотографий. Встречаются утверждения, что именно Барроуз испортил знаменитые снимки Роберта Капы, сделанные во время высадки союзников в Нормандии, хотя в действительности он был непричастен к этому эпизоду[1].
Впоследствии Барроуз сам стал фотографом и с 1962 года почти десятилетие освещал войну во Вьетнаме. Наибольшую известность получило его фотоэссе «Янки Папа 13» с центральной фотографией смертельно раненого пилота вертолёта 1-го лейтенанта Магеля, попавшей на обложку «Life» (снято 31 марта 1965 года во время высадки южновьетнамского батальона у Тамки), и снимок раненых морских пехотинцев осенью 1966 года на хребте Нуй-Кай-Че.
Барроуз погиб во время южновьетнамского вторжения в Лаос в феврале 1971 года. Его вертолёт, на котором он летел в зону боевых действий вместе с несколькими другими журналистами, был сбит огнём с земли. За время своей карьеры Барроуз трижды удостаивался Золотой медали Роберта Капы. Обложка «Life» с фотографией «Янки Папа 13» в 2007 году была названа Американским обществом редакторов журналов в числе самых известных журнальных обложек за последние 40 лет[2].
Напишите отзыв о статье "Барроуз, Ларри"
Примечания
Ссылки
- [www.life.com/image/80502913 Compassionate Photographer: A Tribute to LARRY BURROWS (Life)] (англ.)
- [digitaljournalist.org/issue0302/lb14.html «Янки Папа 13»] — фотография, попавшая на обложку «Life»
|
Это заготовка статьи о журналисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Барроуз, Ларри
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
