Барр, Альфред
| Альфред Барр | |
| англ. Alfred Hamilton Barr Jr. | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
Альфред Барр (28 января 1902, Детройт — 15 августа 1981, Солсбери) — американский историк искусства и первый директор Музея современного искусства в Нью-Йорке.
Окончил Латинскую школу для мальчиков штата Мэриленд. Получил степень бакалавра в 1923 году и степень магистра в 1924 году в Принстонском университете, где изучал историю искусства. В 1924 году он начал работу над докторской диссертацией в Гарварде, но оставил эту работу после завершения курса, чтобы стать преподавателем. Он не был бы удостоен степени доктора философии до 1946 года[1].
Барр был нанят преподавать историю искусств в колледже Уэлсли в 1926 году в качестве доцента, где в том же году он предложил первый в истории бакалавриат о современном искусстве, «Традиции и восстание в современной живописи». Этот курс отличался не только новизной предмета, но и его нетрадиционной педагогикой: Барра относился ко всем девяти ученикам в классе, как «факультету», что делало каждого из них ответственным за освоение и обучение содержанию курса. Несмотря на то, что название курса относилось формально только к живописи, Барр считал, что широкое понимание культуры было необходимо, чтобы понимать любые индивидуальные художественные дисциплины, и, соответственно, на его курсе также изучали дизайн, архитектуру, кино, скульптуру и фотографию. Барр также организовывал художественные поездки своего курса в места, которые не были примечательны с точки зрения традиционного художественно-исторического интереса.
В 1929 году Барр был удостоен стипендии Карнеги, которую он намеревался использовать для получения докторской степени, написав диссертацию в течение следующего учебного года по современному искусству и кубизму в Нью-Йоркском университете. Но большие амбиции вынудили его отложить это намерение, когда Энсон Конгер Гудэар предложил ему место директора только что созданного Музея современного искусства. Вступив в должность в августе 1929 года в возрасте всего лишь двадцати семи лет, Барр развил бурную деятельность, уже в ноябре проведя первую выставку постимпрессионистов Ван Гога, Сезанна, Гогена и Сера. Самым запоминающимся и известным поступком Барра в период его руководства музеем была ретроспективная выставка Пикассо в 1939—1940 годов, которая привела к переосмыслению творчества художника и создала основу для всех будущих ретроспектив в музее[2].
В 1943 году президент Музея современного искусства Нельсон Рокфеллер, у которого Барр был личным советником по искусству на протяжении многих лет, уволил Барра с должности директора музея, хотя ему было разрешено остаться в качестве консультативного директора, а затем Барру было присвоено звание директора коллекций. К тому времени, как Барр оставил музей в 1968 году, современное искусство стало рассматриваться как полноценная художественно-историческая область исследования, подобно более ранним эпохам. Он был избран членом Американской академии искусств и наук в 1952 году.
Библиография
- Barr, Margaret Scolari. «Our Campaigns: Alfred H. Barr, Jr., and the Museum of Modern Art: A Biographical Chronicle of the Years 1930—1944.» The New Criterion, special summer issue, 1987, pp. 23-74.
- Kantor, Sybil Gordon. Alfred H. Barr, Jr. and the Intellectual Origins of the Museum of Modern Art.
- Marquis, Alice Goldfarb. Alfred H. Barr, Jr: Missionary for the Modern. New York: Contemporary Books, 1989.
Напишите отзыв о статье "Барр, Альфред"
Примечания
- ↑ Alexander, Ralph. «MoMA as Educator: The Legacy of Alfred H. Barr, Jr.» Review of Alfred H. Barr, Jr. and the Intellectual Origins of the Museum of Modern Art by Sybil Gordon Kantor. The Journal of Aesthetic Education 39.2 (2005): 97-103.
- ↑ [books.google.com/books?id=S7nfCkrBVREC&pg=PA98&lpg=PA98&dq=frank+crowninshield+museum+of+modern+art&source=bl&ots=OYQOAi9u15&sig=6ACtmGtgmeMN46jrlK9okottEUo&hl=en&ei=VeYQTqiGK-L00gHTjo37DQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CFEQ6AEwCQ#v=onepage&q=frank%20crowninshield%20museum%20of%20modern%20art&f=false Kantor, Sybil. Alfred H. Barr, Jr. and the Intellectual Origins of the Museum of Modern Art]
Отрывок, характеризующий Барр, Альфред
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
