Бартицу

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Бартитсу
Bartitsu
Коллаж из различных техник бартитсу
Название боевого искусства (БИ):	Бартитсу
Дата основания:	1898
Страна:	Великобритания Великобритания
Основатель:	Эдвард Уильям Бартон-Райт
Родоначальное БИ:	Кюсин-рю дзюдзюцу, Сават, Дзюдо, Бокс

Бартитсу — это смешанное боевое искусство и система самозащиты, разработанная в Англии в 1898—1902 годах. В 1901 году его увековечил (под именем «баритсу») писатель Артур Конан Дойль, в своем рассказе «Пустой дом» из цикла «Возвращение Шерлока Холмса». Бартитсу оставалось забытым большую часть двадцатого столетия, но, начиная с 2002 года, переживает период своего возрождения, практически полностью смешавшись с израильской "крав-магой"

.

История

В 1898 году британский инженер Эдвард Бартон-Райт, проживший три предыдущих года в Японии, вернулся в Англию и заявил о создании «нового искусства самозащиты». По его заявлению, боевое искусство, названное им «бартитсу», свело в единое целое лучшие техники целого ряда единоборств. Слово «бартитсу» является акронимом имени создателя и японского Джиу-джитсу, и, по определению Бартона-Райта, означает «самозащиту во всех её видах».

Согласно описанию, данному создателем в серии статей, опубликованных в Pearson’s Magazine в 1899—1901 годах, основой бартитсу является джиу-джитсу Koryū и Кодокан дзюдо, которые Бартон-Райт изучал, живя в Японии. В дальнейшем боевое искусство включило в себя элементы британского бокса, французского савата, швейцарской народной борьбы, а также оригинальной системы оборонительного боя на тростях «Canne de combat», созданного швейцарцем Пьером Виньи. Бартитсу также включало обширную систему общей физической подготовки.

Клуб Бартитсу

С 1899 по 1902 годы Бартон-Райт занимался популяризацией своего боевого искусства в журнальных публикациях, интервью и показательных выступлениях в различных районах Лондона. Он основал школу под названием «Академия Бартитсу воинской и физической культуры» (или, менее официально, Клуб Бартитсу), располагавшуюся на Shaftesbury Avenue 67b, в Сохо. В статье для «Журнала физической культуры Евгения Сандова» (том 6, январь 1901 года) журналистка Мэри Ньюгент так описывала клуб Бартитсу: « … большой подземный зал, где все сверкает, с белыми кафельными стенами, электрическим освещением и „адептами“, прохаживающимися вокруг словно тигры». Помимо зала для занятий боевыми искусствами, в клубе Бартитсу был и хорошо оборудованный салон с обширным выбором машин для электротерапии.

Используя своё знакомство с создателем дзюдо профессором Дзигоро Кано и другие контакты в Японии, Бартон-Райт пригласил в Лондон мастеров джиу-джитсу, японцев К. Тани, С. Ямамото и девятнадцатилетнего Юкио Тани в качестве инструкторов клуба Бартитсу. К. Тани и Ямамото вскоре вернулись в Японию, а Юко Тани остался в Лондоне и вскоре к нему присоединился еще один молодой мастер джиу-джитсу Садаказу Уэниши. Швейцарский мастер Пьер Виньи и борец Арман Черпилл также были наняты в качестве преподавателей. Помимо обучения состоятельных лондонцев, в их обязанности входило проведение показательных выступлений участие в дуэльных матчах против бойцов других стилей. Кроме того, клуб стал штаб-квартирой группы исторического фехтования, которую возглавил Алфред Хаттон. В клубе проводилось обучение лондонской актерской элиты историческому фехтованию для постановки сценических боев и ставились эксперименты с фехтовальной техникой.

В середине 1901 года в Бартитсу были добавлены дыхательные упражнения, которые выполнялись под руководством миссис Эмиль Бенке.

Клуб Бартитсу был организован по образцу викторианских спортивных клубов. Потенциальные члены клуба должны были направлять свои заявления в комиссию по приему. В своё время членами её были, в частности, капитан Алфред Хаттон и полковник Джордж Малкольм Фокс, бывший генеральный инспектор по физической подготовке частей британской армии.

Бартон-Райт рассказывал, что во время демонстрации бартитсу в Сент-Джеймс холле он победил семерых, более крупных чем он, противников за три минуты. Благодаря этому он стал членом престижного Bath-клуба и получил королевское приглашение выступить перед принцем Уэльским Эдуардом. Травма руки помешала этому выступлению.

Система самозащиты

Неясно, было ли когда-либо составлено Бартоном-Райтом формальное описание бартитсу как системы самозащиты. Членам клуба рекомендовалось изучать все четыре основные метода боя без оружия (Canne de combat, сават, бокс, джиу-джитсу), каждому из которых сопоставлялась определенная дистанция боя. Задачей тренирующихся было отточить технику таким образом, чтобы она была при необходимости применима и против техники другой дистанции (сават против джиу-джитсу, например). Указанный подход по сути аналогичен современным методикам обучения, применяемым в смешанных стилях боевых искусств.

Опираясь на публикации Бартона-Райта, современные исследователи полагают, что основное внимание уделялось системе Виньи на ударной дистанции и джиу-джитсу (а также, в меньшей степени, европейской борьбе) на дистанции захвата. Техники савата и бокса рассматривались как промежуточные между этими двумя дистанциями, либо как средство начальной фазы боя в случае, когда защищающийся безоружен. Тем не менее, оба указанных вида спорта практиковались в клубе Бартитсу, и ученики должны были изучать, как противостоять им используя тростевой бой или джиу-джитсу. Бартон-Райт также указывал на отличие спортивных савата и бокса от техник, преподаваемых в клубе, и модифицированных им для целей самообороны.

Отрывок, характеризующий Бартицу

– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.