Лоуренсу де Гусман, Бартоломеу

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Гусман и Лоуренсу

Бартоломеу Лоуренсу де Гусман
порт. Bartolomeu Lourenço de Gusmão
Идеализированный портрет работы Бенедиту Калишту (1902)
Род деятельности:	Священник, естествоиспытатель, изобретатель
Дата рождения:	1685(1685)
Место рождения:	Сантус, Бразилия
Подданство:	Португалия
Дата смерти:	18 ноября 1724(1724-11-18)
Место смерти:	Толедо, Испания
Отец:	Франсишку Лоренсу
Мать:	Мария Альвареш
Награды и премии:	Академик Academia Real de História

Бартоломе́у Лоуре́нсу де Гусма́н (порт. Bartolomeu Lourenço de Gusmão; 1685, Сантус, Сан-Паулу, Бразилия — 18 ноября 1724, Толедо, Испания) — бразильский и португальский священнослужитель и естествоиспытатель, один из пионеров конструирования летательных аппаратов легче воздуха.

Жизнь и труды

Был крещён 19 декабря 1685 года, четвёртый из 12 детей его родителей. Его брат Александр возвысился до звания секретаря короля Жуана V и был известен тем, что способствовал расширению границ португальской колонии в Бразилии на запад (Бандейранты).

Бартоломеу обучался в Вифлеемской семинарии в Кашуэйра, где ещё отроком представил проект водопровода, одобренный епархиальным начальством. В марте 1707 года он получил патент на изобретение водопровода, выданный королём Жуаном V, это был первый патент, выданный бразильцу.

Вступил в Орден иезуитов в 15-летнем возрасте в Баии, тогдашней столице колониальной Бразилии, но около 1701 года вышел из его рядов. После переезда в Лиссабон нашёл себе влиятельного покровителя в лице маркиза д’Абрантиша, в доме которого жил. Окончил Университет Коимбры, где изучал, главным образом, филологию и математику. Удостоен степени доктора теологии (по каноническому праву) в 1708 году, тогда же рукоположен в священники. В 1709 году он направил прошение королю Жуану V, где испрашивал привилегию на изобретение воздушного корабля. Проекты корабля и все тексты прошений сохранились, благодаря чему мы можем представить себе конструкцию Passarola. Проект вызвал много шума в тогдашней Европе, однако судьба изобретения де Гусмана неясна. Официально назначенное на 24 июня 1709 года испытание не состоялось, однако ряд сообщений утверждает, что Гусману якобы удалось пролететь из Лиссабона около 1 км до Террейру ду Пасу.

Достоверно известно, что 8 августа 1709 года Гусман представил модели своего аппарата в Casa da Índia, во время которой бумажная модель, наполненная горячим воздухом, успешно взлетела к потолку. Король щедро вознаградил изобретателя, он был удостоен профессорского звания в Коимбре. В 1720 году де Гусман был избран одним из 50 членов только что основанной Королевской исторической академии (порт. Academia Real de História), а в 1722 году сделан придворным капелланом.

Гусман продолжал работать над своим изобретением, что, по мнению ряда источников, привело его к конфликту с португальской инквизицией. Изобретатель был вынужден уехать в Испанию, где заразился некой болезнью и скончался.

Память

Построенный в 1936 году аэропорт Рио-де-Жанейро был назван именем Гусмана, однако в 1941 году он стал военной базой и был переименован Base Aérea de Santa Cruz.

В честь изобретателя называется современный аэропорт Пелотас штата Риу-Гранди-ду-Сул.

Гусман является героем романа «Воспоминание о монастыре» (1982) Жозе Сарамаго.

Избранные труды

• Manifesto summario para os que ignoram poderse navegar pelo elemento do ar (1709)
• Varios modos de esgotar sem gente as naus que fazem agua (1710)

Библиография на португальском языке

• ARRUDÃO, Matias. Bartolomeu Lourenço de Gusmão. São Paulo: Fundação Santos Dumont, 1959.
• ASSIS, José Eugênio de Paula. Bartolomeu Lourenço de Gusmão. São Paulo: Coleção Saraiva, 1969.
• AZEVEDO, João Lúcio de. Novas Epanáforas. Lisboa: Livraria Clássica Editora, 1932.
• CARVALHO, Rômulo de. História dos balões. Lisboa: Relógio d’Água, 1991.
• CORTESÃO, Jaime. Alexandre de Gusmão e o Tratado de Madrid (tomo I, 1695—1735). Rio de Janeiro: Ministério das Relações Exteriores, 1952.
• FARIA, Vicomte de. Le précurseur des navigateurs aériens. Paris: Academie Aéronautique Bartholomeu de Gusmão, 1910.
• FREITAS, Divaldo Gaspar de. A vida e as obras de Bartolomeu Lourenço de Gusmão. São Paulo: SEDAI, 1967.
• SILVA, José Soares da. Gazeta em forma de carta (anos de 1701—1716). Lisboa: Biblioteca Nacional, tomo I, 1933.
• SIMÕES, Augusto Filipe. A invenção dos aeróstatos reivindicada. Évora: Typographia da Folha do Sul, 1868.
• TAUNAY, Afonso d’Escragnolle. Obras diversas de Bartolomeu Lourenço de Gusmão, São Paulo: Companhia Melhoramentos, 1934.
• TAUNAY, Afonso d’Escragnolle. A vida gloriosa e trágica de Bartolomeu Lourenço de Gusmão. São Paulo: Imprensa Oficial, 1938.
• TAUNAY, Afonso d’Escragnolle. Bartolomeu de Gusmão e sua prioridade aerostática. São Paulo: Imprensa Oficial, 1938.
• TAUNAY, Afonso d’Escragnolle. Bartolomeu de Gusmão, inventor do aeróstato: a vida e a obra do primeiro inventor americano. São Paulo: Edições Leia, 1942.

Библиография

• Daily Universal Register (The Times), Friday, Oct 20, 1786; pg. 2; Issue 560; col C
• Catholic Encyclopedia, 1910.
• [purl.pt/706/3/ Gusmao, Bartolomeu de. Reproduction fac-similé d’un dessin à la plume de sa description et de la pétition adressée au Jean V. (de Portugal) en langue latine et en écriture contemporaine (1709) retrouvés récemment dans les archives du Vatican du célèbre aéronef de Bartholomeu Lourenco de Gusmão «l’homme volant» portugais, né au Brésil (1685—1724) précurseur des navigateurs aériens et premier inventeur des aérostats. 1917 (Lausanne : Impr. Réunies S. A..)] in French and Latin.
• [earlyaviators.com/egusmao.htm Bartolomeu Lourenço de Gusmão 1685—1724] «Translated from the article which appeared on the Bartolomeu Lourenço de Gusmão page of the Brazilian Air Force website.»

Отрывок, характеризующий Лоуренсу де Гусман, Бартоломеу

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.