Барто, Павел Николаевич

Павел Николаевич Барто

Па́вел Никола́евич Барто́ (4 января 1904 — 23 октября 1986) — детский поэт, орнитолог, первый муж Агнии Барто.

Семья

Агния Барто была его первой женой. Брак продлился 6 лет. Их сын Эдгар (Гарик) погиб в результате несчастного случая (катался на велосипеде и попал под грузовик) в 1945 году. Павел Барто был соавтором трёх её стихотворений (в том числе «Девочка-рёвушка», «Девочка чумазая»).

Затем был женат ещё 3 раза (в последний раз на собственной кузине) и имел нескольких детей от этих союзов. Второй женой Павла Николаевича была Любовь Васильевна Севей. У них родились три дочери: Марина (1932 г., мать прот. Артемия Владимирова), Сюзанна (1934 г.) и Анна (1937 г.). Третьей женой Павла Барто была Евдокия Ивановна (прожили вместе 20 лет). Четвёртой женой — Рената Николаевна Виллер, его кузина. С последней супругой прожил 25 лет. Похоронен на Введенском кладбище.

Книги

• «Толстуха куцая» (1926)
• «Посол»
• «Про кота Федьку, ежа Хавроську и белую мышку» (1928)
• «Озорные»
• Барто Павел. Гришкины игрушки: [Рассказ для детей] / Рисунки А. Могилевского. — М.: Государственное издательство, 1927. — 16 с.
• «Ёлка»
• «Поход за змеями» (1936)
• «О чём поют птицы» (М. Детская литература, 1981)

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:265296 Павел Барто] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [www.bartofamily.org/page41.html Сайт семьи Барто]
• [publ.lib.ru/ARCHIVES/B/BARTO_Pavel_Nikolaevich/_Barto_P._N..html Павел Барто]
• [www.lukoshko.net/barto/bartmt1.shtml Девочка-рёвушка]
• [lukoshko.net/barto/bartmt2.shtml Девочка чумазая]

Отрывок, характеризующий Барто, Павел Николаевич

Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.