Барт против Дня благодарения
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
| «Bart vs. Thanksgiving» | ||||
| «Барт против Дня благодарения» | ||||
| Эпизод «Симпсонов»
<tr><th style="font-size: 100%;" align="center" colspan="2"> | ||||
|
<tr><th align="center" colspan="2">Лиза с поделкой «Великие женщины Америки»</th></tr> | ||||
|---|---|---|---|---|
| Номер эпизода | 20 | |||
| Код эпизода | 7F07 | |||
| Первый эфир | 22 ноября 1990 года | |||
| Исполнительный продюсер | Джеймс Л. Брукс, Мэтт Грейнинг, Сэм Саймон | |||
| Сценарист | Джордж Мейер | |||
| Режиссёр | Дэвид Сильверман | |||
| ||||
| [www.snpp.com/episodes/7F07 SNPP capsule] | ||||
«Барт против Дня благодарения» (англ. Bart vs. Thanksgiving) — седьмой эпизод второго сезона мультсериала «Симпсоны», премьера которого состоялась 22 ноября 1990 года.
Сюжет
Действие серии происходит в течение одного дня. Все Симпсоны готовятся к празднованию Дня благодарения: Мардж готовит праздничный обед, Лиза доделывает свою поделку, посвящённую великим женщинам Америки, Гомер и Мэгги смотрят телевизор, а Барт бродит по всему дому, не зная, чем себя занять. Ко Дню благодарения в дом Симпсонов также приходят старшие члены семьи Симпсонов и семьи Бувье: дедушка Симпсон, Жаклин Бувье, а также Пэтти и Сельма.
Когда все сели за стол, Лиза приносит свою поделку и начинает рассказывать о ней. В то же время приходит Барт с только что приготовленной индейкой. Места на столе не хватает, и в результате поделка Лизы не без помощи Барта попадает в пылающий камин. Лиза с плачем убегает в свою комнату, а Барта отправляют в свою насильно. Ему говорят, что он не получит еды до тех пор, пока не извинится. Но Барт не считает себя виноватым. Он убегает из дома через окно вместе с Маленьким помощником Санты и бродит по городу в поисках праздничного ужина для себя и собаки. Зайдя в бедный квартал города, Барт сдаёт кровь и получает деньги, однако из-за слишком большой дозы сданной крови теряет сознание. Он приходит в себя среди бездомных людей, которые ведут его в благотворительную столовую, куда в это время приходит Кент Брокман снимать репортаж о бездомных. Барт даёт интервью в прямом эфире, и Симпсоны, увидев его, вызывают полицию. К концу дня, когда дом Симпсонов опустел, Барт решает прийти обратно, однако представив себе, что его заставят извиняться перед всеми за всё, он решает пристроиться на дереве неподалёку. Играя со своими игрушками на крыше своего дома, Барт слышит плач Лизы, которая очень волновалась за него, и извиняется перед ней.
Интересные факты
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 9 мая 2011 года. |
- Когда Гомер и Барт смотрят по телевизору парад с надувными куклами, Гомер говорит Барту, что если из всех мультипликационных персонажей будут делать надувных кукол, то это будет фарс. В тот же миг пролетает надувная кукла — копия Барта Симпсона, причём Гомер с Бартом в этот момент отворачиваются от экрана и её не видят.
- Гомер слушает по радио игру между «Далласскими ковбоями» и «Детройтскими львами». Однако, по сложившейся традиции, эти команды в День благодарения играют у себя дома. Следовательно, они никак не могли играть в тот день.
- Надпись у входа в дом престарелых — «Не заговаривайте со стариками о том, что происходит в мире. Спасибо».
- Когда Барт приносит к столу индейку, он напевает мелодию, которая всякий раз слышна в конце каждого эпизода Симпсонов, когда показывается логотип «20th Century Fox».
- За столом Гомер — единственный, кто пьёт не вино, а пиво Дафф.
- Когда Барт выходит с Маленьким помощником Санты из сточной трубы, вверху чуть виден огромный особняк, в котором Симпсоны поселились в первом мини-эпизоде серии «Симпсонов» «Дом ужасов».
- Когда Барт прокрадывается во владения мистера Бёрнса, видно, что охранники читают роман Виктора Гюго «Отверженные».
- Игроки «Далласких ковбоев» Джей Коген и Уэллес Володарски — на самом деле продюсеры мультсериала «Симпсоны».
- Серия, посвящённая Дню благодарения, была показана именно в этот день.
- В комнате Лизы висит плакат: «Остановите апартеид».
- В этой серии Барт и Лиза впервые целуют друг друга.
Культурные отсылки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 9 мая 2011 года. |
- Возле дома мистера Бёрнса стоит столб с надписями: Крёз и Маммон — два обозначения богатых, жадных и надменных людей.
- Поэма Лизы «Стон непризнанной Лизы Симпсон» — отсылка к поэме «Стон», которую написал Алан Гинсберг. Более того, отрывок из поэмы Лизы: «Я видела, как лучшие творения моего поколения были уничтожены безумием моего брата» — отсылка к словам поэмы «Стон»: «я видел, как лучшие мысли моего поколения были уничтожены безумием» (причём в комнате Лизы есть книга Гинсберга).
- Фраза дяди Сэма в адрес Барта: «Ты виноват, что Америка сошла с пути истинного» — отсылка к отзывам многих политиков (в том числе Джорджа Буша-старшего) относительно Барта Симпсона о том, что он сводит американских подростков с пути истинного.
- Когда Гомер едет за дедом, по радио говорится, что во время перерыва футбольного матча станция будет транслировать шоу, где будут «ослепительные молодые люди, поющие о самом танцующем полушарии — Западном полушарии» — отсылка к параду, устраиваемому в Нью-Йорке группой молодых людей и девушек.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 7 января 2015 года. |
Напишите отзыв о статье "Барт против Дня благодарения"
Отрывок, характеризующий Барт против Дня благодарения
– Вы не узнаете разве?Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
