Барыков, Николай Всеволодович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Всеволодович Барыков
Научная сфера:

бронетехника

Место работы:

завод № 174
завод № 185
НИИБТ

Альма-матер:

ВВА им. Жуковского

Известен как:

конструктор танков

Награды и премии:

Николай Всеволодович Барыков (21 сентября 1900, Кострома — 1967, Москва) — советский конструктор танков.





Биография

Родился 21 сентября 1900 года в Костроме, в семье столбовых дворян.[1]

В 1927 году окончил инженерный факультет Военно-воздушной академии им. Жуковского и был направлен для получения практической подготовки в 22-ю авиационную эскадрилью[2], а затем попал на ленинградский завод «Большевик» инженером по испытанию авиамоторов.

В 1929 году был назначен начальником авиамоторного отдела и заместителем начальника танкового (машиностроительного) отдела завода «Большевик». В 1930 возглавил Опытный конструкторско-машиностроительный отдел (ОКМО) ленинградского завода «Большевик» (затем завод № 174 имени К. Е. Ворошилова).

В марте 1930 года в Советский Союз прибыла из Германии группа инженеров во главе с Эдвардом Гротте. На ленинградском заводе «Большевик» из них сформировали конструкторское бюро АВО-5, в состав которого и вошла эта группа. Помимо немецких, в группу вошли и молодые советские инженеры, в частности и Барыков, ставший заместителем Гротте. После постройки в августе 1931 года танка ТГ-1 и его испытаний, от дальнейших услуг Гротте и немецких инженеров по ряду причин отказались. АВО-5 было реорганизовано, и его возглавил Н. В. Барыков. В состав КБ вошли также конструкторы М. П. Зигель, Б. А. Андрыхевич, А. Б. Гаккель, Я. В. Обухов и другие.

С сентября 1933 по август 1940 — директор завода № 185 опытного машиностроения им. Кирова в Ленинграде, где руководил разработкой боевых бронированных машин и изготовлением опытных образцов. Принимал непосредственное участие в создании танков Т-28, Т-34, Т-35, Т-100.

С августа 1940 по сентябрь 1941 возглавлял 8-й Государственный проектный институт в Ленинграде.

Выдающуюся роль в создании опытных образцов бронетанковой техники тех лет сыграл Н. В. Барыков. Будучи руководителем опытно-конструкторской организации, он непосредственно участвовал в создании танков Т-28, Т-35, Т-46, Т-50 и Т-100

П. А. Ротмистров. Время и танки[3]

В годы Великой Отечественной войны занимал руководящие должности по линии инженерно-танковой службы.

С 1955 по 1964 возглавлял Научно-исследовательский испытательный бронетанковый полигон в Кубинке. При нём на полигоне начинались и проводились НИР по ракетному вооружению танка, ПТУР, системам стабилизации основного вооружения, приборам ночного видения, защите от обычных противотанковых средств и от оружия массового поражения (ОМП) и многим другим темам.

После ухода в 1965 году на пенсию — работал в Техническом управлении миноборонпрома.

Умер в 1967 году, похоронен на территории Первого Московского (Донского) крематория.

Награды и звания

Напишите отзыв о статье "Барыков, Николай Всеволодович"

Примечания

  1. [www.go-volgorechensk.ru/gorod/pamatnai_data/ Памятные даты]
  2. [www.srpo.ru/forum/index.php?topic=205.0;wap2 Приказы по личному составу ВВС РККА]
  3. Ротмистров П. А. Время и танки. — М., 1972. — С. 51.

Ссылки

  • [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/TiVOut0507/RzGB1/RzGB1002.htm История одного оборонного предприятия]


Отрывок, характеризующий Барыков, Николай Всеволодович

– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.