Барышев, Дмитрий Яковлевич

Дмитрий Яковлевич Барышев
Дата рождения	26 июля 1909(1909-07-26)
Место рождения	д. Косогор, Пермский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Дата смерти	1 января 1964(1964-01-01) (54 года)
Место смерти	пос. Лямино, Чусовской район, Пермская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1943—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Дмитрий Яковлевич Барышев (26 июля 1909, Пермский край — 1 января 1964) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, полный кавалер ордена Славы, помощник командира взвода роты ПТР моторизованного батальона автоматчиков 62-й гвардейской танковой бригады, гвардии сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 26 июля 1909 года в деревне Косогор (ныне — Чусовского района Пермского края). Образование неполное среднее. Работал на нефтепромыслах, в пожарной охране в поселке Верхнечусовские Городки.

В 1943 году был призван в Красную Армию. На фронте с июля того же года. Весь боевой путь прошел в составе Уральского добровольческого танкового корпуса. Воевал на Брянском и 1-м Украинском фронтах, принимал участие в Орловской наступательной операции, освобождении Украины, Польши. Член ВКП/КПСС с 1944 года.

21 марта 1944 года близ города Скалат-Старый гвардии сержант Барышев вместе с бойцами скрытно проник в расположение противника и подбил 2 вражеских танка. Будучи раненным, оставался в строю и руководил преследованием группы отступающего неприятеля.

Приказом от 23 мая 1944 года гвардии сержант Барышев Дмитрий Яковлевич награждён орденом Славы 3-й степени.

С 24 по 27 июля 1944 года в боях за города Львов помощник командира взвода гвардии сержант Барышев вместе с подчиненными поразил свыше 20 противников, подавил 9 огневых точек, сжег автомобиль с боеприпасами.

Приказом от 13 августа 1944 гвардии сержант Барышев Дмитрий Яковлевич награждён орденом Славы 2-й степени.

15 января 1945 года, возвращаясь из рейда в тыл противника в районе города Кельце, гвардии сержант Барышев с двумя разведчиками обнаружил засаду противника. Разведчики противотанковыми гранатами подбили танк и 2 штурмовых орудия, находившиеся в засаде. 17 января в бою близ населенного пункта Пишлинг уничтожил свыше 10 противников, 2 офицеров взял в плен.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные в боях с вражескими захватчиками, гвардии сержант Барышев Дмитрий Яковлевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В 1945 году был демобилизован. Вернулся на родину. Жил в поселке Лямино Чусовского района Пермской области. Служил в пожарной охране. Скончался 1 января 1964 года.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Славы 3-х степеней, медалями.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11064 Дмитрий Яковлевич Барышев]. Сайт «Герои Страны». Проверено 23 августа 2014.

Литература

• Герои Прикамья. — Пермь: Пушка, 2006.
• Добровольцы Урала. — 2-е изд., доп. — Свердловск, 1980.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Барышев, Дмитрий Яковлевич

Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.