Барышев, Николай Андреевич

Николай Андреевич Барышев
Род деятельности:	сценограф
Дата рождения:	9 ноября 1907(1907-11-09)
Место рождения:	Казань, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	10 апреля 1944(1944-04-10) (36 лет)
Место смерти:	Симферополь, СССР
Награды и премии:	Заслуженный деятель искусств Крымской АССР

Внешние изображения
	[www-ki-old.rada.crimea.ua/nomera/2011/066/baryshev2.jpg Мемориальная доска в Симферополе]

Николай Андреевич Барышев (1907—1944) — театральный художник, руководитель подпольной группы по кличке «Сокол». Заслуженный деятель искусств Крымской АССР. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1940).

Биография

Родился в 1907 году.

Школьные годы Барышева прошли в Бугульме (ныне Татарстан). В школе увлекся театром, играл в драмкружке, любил героико-романтическую роль Овода, которая соответствовала его собственному мировоззрению. Уже тогда определилось его настоящее призвание — не актерское поприще, а сценография: ещё в драмкружке создавал художественное оформление спектаклей.

В 1926 году Николай поступил на художественно-декоративное отделение Казанского техникума искусств.

В 1930 году он стал работать в Крымском драмтеатре, сначала художником-постановщиком, а с 1935 года — главным художником.

У Николая Барышева присутствовали качества лидера, к его мнению прислушивались. Он был избран председателем профсоюзного комитета, а в театральный сезон 1938—1939 годов — вступил в ряды ВКП(б)/КПСС.

С началом Великой Отечественной войны и оккупацией Крыма начался массовый угон молодежи в Германию. Николай Андреевич предложил создать театральную студию, чтобы спасти хотя бы часть молодых крымчан. Так приняли 50 человек. Летом 1942 года театр начал работать. Играли русскую классику, музыкальные спектакли, оперетты. Затем в театре сложилась подпольная группа.

К концу 1942 года подпольной группе театра во главе с Н. А. Барышевым и А. Ф. Перегонец удалось установить связь с партизанским движением. Они снабжали народных мстителей медикаментами, теплыми вещами, собирали и разведданные.

В начале марта 1944 года в Симферополе начались повальные аресты. 13 марта руководство подполья через подпольщика В. Михайлова приказало группе Барышева уходить к партизанам. Барышев отказался. 19 марта гестаповцы его арестовали. 10 апреля 1944 года, за три дня до освобождения Симферополя, всех схваченных подпольщиков расстреляли.

Память

• В родном театре им. М. Горького идёт спектакль «Они были актерами», посвященный театральным подпольщикам.
• На здании театра находится мемориальная доска, на которой сказано:

«Артистам и работникам театра, погибшим от рук немецко-фашистских оккупантов: Барышеву Н. А., Перегонец А. Ф., Добросмыслову Д. К., Яковлевой З. П., Чечеткину П. И., Озерову И. Н., Ефимовой П. Т., Савватееву О. А.»

• В 1981 году на киностудии «Мосфильм» режиссёром Георгием Натансоном снят фильм «Они были актёрами». Роль Николая Барышева исполнил Александр Фатюшин.

Ссылки

• [www-ki-old.rada.crimea.ua/nomera/2011/066/they.html ОНИ БЫЛИ АКТЕРАМИ. ОН БЫЛ ХУДОЖНИКОМ]
• [www.fire-of-war.ru/podpolie/p1116.htm Симферополь. Годы, опалённые войной]

Отрывок, характеризующий Барышев, Николай Андреевич

«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.