Басаков, Виктор Парфеньевич

Виктор Парфеньевич Басаков
Дата рождения:	16 сентября 1874(1874-09-16)
Дата смерти:	4 марта 1933(1933-03-04) (58 лет)
Место смерти:	Париж, Франция
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Императорское училище правоведения
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Черниговской губернии

Ви́ктор Парфе́ньевич Баса́ков (1874 — 1933) — русский судебный деятель и политик, член IV Государственной думы от Черниговской губернии. Участник Февральской революции.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Черниговской губернии. Владел двумя усадьбами в Кролевце.

По окончании Императорского училища правоведения в 1897 году, начал службу младшим кандидатом на судебные должности при Киевской судебной палате. Выдержав испытание на звание старшего кандидата при той же судебной палате, был командирован к исправлению должности товарища прокурора при Нежинском, а затем Киевском окружном суде.

В 1901 году был назначен исправляющим должность судебного следователя 2-го участка Кролевецкого уезда, округа Нежинского окружного суда, а в 1903 году — товарищем прокурора Виленского окружного суда, с прикомандированием в 1907 году к прокурорскому надзору Санкт-Петербургского окружного суда. В 1908 году назначен делопроизводителем отделения личного состава Министерства юстиции, в 1909 году — состоящим за обер-прокурорским столом в судебном департаменте Сената с оставлением в должности делопроизводителя, а в 1910 году — редактором того же отдела с оставлением в обер-прокурорском надзоре Сената. Дослужился до чина статского советника.

Кроме того, избирался гласным Кролевецкой городской думы и почетным мировым судьей Кролевецкого уезда. Состоял почетным смотрителем Кролевецкой ремесленной школы.

В 1912 году был избран членом IV Государственной думы от 1-го съезда городских избирателей Черниговской губернии. Примыкал к фракции русских националистов и умеренно-правых, затем был товарищем председателя фракции центра. Был избран товарищем секретаря Думы. Состоял председателем редакционной комиссии, а также членом комиссий: по Наказу, о торговле и промышленности, об охоте, по судебным реформам, по исполнению государственной росписи доходов и расходов, бюджетной и по народному образованию. Входил в Прогрессивный блок. Был членом «Английской» ложи в Санкт-Петербурге, которая в 1912 году, вероятно, вошла в «Великий восток народов России».

Участвовал в Февральской революции. С 28 февраля по 7 марта 1917 года был комиссаром Временного комитета Государственной думы по Министерству юстиции. Затем был комиссаром ВКГД по Особой комиссии по призрению раненых и увечных воинов и по учреждениям Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов. С 25 мая 1917 года был членом Особого совещания для изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное собрание.

После Октябрьской революции эмигрировал во Францию. Умер в 1933 году в госпитале Бийанкура. Похоронен на местном кладбище.

Ссылки

• Н. Л. Пашенный [www.genrogge.ru/isj/isj-091-5.htm Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты.] — Мадрид, 1967.
• Я. В. Глинка Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906—1917. Дневник и воспоминания. — Москва, 2001. C. 312.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30213.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. — Москва: РОССПЭН, 2008.]

Отрывок, характеризующий Басаков, Виктор Парфеньевич

Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.