Басков, Владимир Онисимович

Владимир Онисимович Басков
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота, военно-судебное ведомство
Годы службы	1858—1909
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	Александровская военно-юридическая академия
Сражения/войны	Польское восстание 1863 года, Русско-турецкая война (1877—1878)
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1863), Орден Святой Анны 3-й ст. (1866), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1875), Орден Святой Анны 2-й ст. (1878), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1879), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1883), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1891), Орден Святой Анны 1-й ст. (1895), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1901), Орден Белого орла (1905)

Владимир Онисимович Басков (1842—1909) — военный юрист, генерал от инфантерии, начальник Александровской военно-юридической академии, член Главного военного суда.

Биография

Басков родился 26 мая 1842 года. По окончании Павловского кадетского корпуса 16 июня 1858 года он был выпущен с чином поручика в 1-й стрелковый батальон. Басков принял участие в подавлении Польского восстания 1863—1864 годов и за боевые отличия был произведён в штабс-капитаны (22 марта 1863 года). В чине капитана (с 19 мая 1867 года) 18-го стрелкового батальона он поступил в Военно-юридическую академию, которую окончил в 1871 году по 1-му разряду и был произведён в майоры (23 октября 1871), а затем переименован в капитаны военно-судебного ведомства (8 февраля 1872 года).

Продолжая службу по военно-судебному ведомству, помощник военного прокурора Казанского военно-окружного суда Басков получил чины подполковника (13 апреля 1875) и полковника (16 апреля 1878 года) и принял участие в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов, будучи командирован в действующую армию. 14 мая 1879 года он стал военным судьёй Петербургского военно-окружного суда и занимал эту должность более 11 лет, до 20 сентября 1890 года, когда, уже в чине генерал-майора (с 30 августа 1888 года), был назначен военным прокурором Московского военно-окружного суда.

7 октября 1893 года Басков стал председателем Казанского военно-окружного суда и оставался им почти 12 лет. В августе 1905 года главным военным прокурором был назначен генерал В. П. Павлов, начавший обновление личного состава ведомства. По его выбору 24 сентября 1905 года Басков был назначен начальником Александровской военно-юридической академии вместо ставшего сенатором генерала Ф. Н. Платонова. Военный министр А. Ф. Редигер дал следующую характеристику этому назначению:

«Вместо Платонова и Лузанова Павлов избрал Баскова и Грейма. Басков был назначен начальником Военно-юридической академии из председателей Казанского военно-окружного суда. Выбор его на эту должность Павлов мотивировал штатско-либеральным направлением Академии и необходимостью поставить во главе её вполне твёрдого человека военного закона. Действительно, Басков оказался таковым, но вместе с тем выяснилось, что он довольно грубый и бестактный, сам слабый в юриспруденции».

Указанные черты характера Баскова вскоре привели к инциденту при представлении императору Николаю II офицеров-выпускников академии. По словам Редигера, Басков «при обходе государем офицеров столько болтал и даже перебивал государя, что тот мне потом сказал, что едва сдерживался, чтобы не оборвать Баскова при офицерах». Узнав об этом от военного министра, Басков намеревался подать прошение об отставке, но министр удержал его от этого шага.

Вскоре после назначения начальником академии, Басков получил орден Белого орла, 20 апреля 1906 года вошёл в состав Главного военного суда (оставаясь в то же время во главе академии) и через год, 22 апреля 1907 года, был произведён в генералы от инфантерии. 10 июня 1908 года уволен от должности начальника Военно-юридической академии с оставлением постоянным членом Главного военного суда.

Генерал от инфантерии Басков скончался 18 апреля 1909 года в Санкт-Петербурге, был исключён из списков умершим 24 апреля. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Семья

Владимир Онисимович и Надежда Ивановна (12.02.1849—01.05.1912) Басковы имели двух сыновей, которые, как и отец, посвятили себя военной службе. Михаил Владимирович Басков (р. 1872) был генерал-майором Генерального штаба, начальником штаба 1-го Сибирского армейского корпуса во время 1-й мировой войны, а затем генерал-хорунжим в армии Украинской Державы, Илья Владимирович Басков к 1917 году стал полковником гвардейской артиллерии.

Награды

Басков имел знак отличия за XL лет беспорочной службы (1901 год) и ордена:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1863 год)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1866 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1875 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1878 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1879 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1883 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1891 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (6 декабря 1895 года)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1901 год)
• Орден Белого орла (6 декабря 1905 года)

Ссылки

• [www.xxl3.ru/belie/rediger/07.html Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. Т. 1. — М., 1999.]
• [www.lavraspb.ru/ru/nekropol/view/item/id/3036/catid/3 Некрополь Свято-Троицкой Александро-Невской лавры] (фотография могилы В. О. и Н. И. Басковых)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том I. А—К. — М., 2009. — С. 117. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 июля 1906 года. — СПб., 1906. — С. 186.
• Военно-юридическая академия. 1866—1891. Краткий исторический очерк / Составил В. Кузьмин-Караваев. — СПб., 1891. — Приложения, С. 24.

Отрывок, характеризующий Басков, Владимир Онисимович

Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.