Бас-кларнет

Бас-кларне́т (итал. clarinetto basso; фр. clarinette basse; нем. Bassklarinette; англ. bass clarinet) — деревянный духовой музыкальный инструмент, басовая разновидность кларнета.

История происхождения и развития инструмента

Попытки создать родственный кларнету инструмент басового регистра предпринимались с середины XVIII века. Самый ранний из сохранившихся инструментов хранится в мюнхенском музее и является работой мастеров из Пассау братьев Антона и Михаэля Майрхоферов начала 1770-х годов. По строению он напоминает бассет-горн, однако обладает дополнительной кроной, позволяющей извлечь нижний звук «до» (при этом клапан для извлечения «ре» отсутствует). Известны бас-кларнеты работы Генриха Грензера 1793 года и его дяди Августа ― 1795. Они были настроены in B и обладали диапазоном, расширенным вниз до A₁ (ля контроктавы по действительному звучанию), при этом нижняя часть клапанного механизма была диатонической, а не хроматической. Эти инструменты напоминали по форме фаготы и, предположительно, предназначались для замены фаготов в военных оркестрах.

Современный вид бас-кларнет приобрёл в конце 1830-х годов усилиями Адольфа Сакса, который также усовершенствовал систему клапанов, улучшил интонирование и расширил диапазон, создав, таким образом, полноценный инструмент классической музыки. В 1836 бас-кларнет был впервые введён в оркестр, это сделал Джакомо Мейербер в опере «Гугеноты», поручив этому инструменту ответственное соло в пятом действии. Со второй половины XIX века бас-кларнет ― почти постоянный участник симфонического оркестра, где он обычно дублирует басовые голоса. Иногда специфический густой, несколько мрачноватый тембр бас-кларнета был востребован композиторами в сольных эпизодах: Лист ― симфоническая поэма «Тассо», Вагнер ― опера «Тристан и Изольда» (второе действие), Верди ― опера «Эрнани» (начало третьего действия), Чайковский ― симфония «Манфред», опера «Пиковая дама» (сцена в казармах), Барток ― Концерт для оркестра, Шостакович ― Симфония № 7,8,10,13 и др. Ответственные партии бас-кларнета также есть в сочинениях Малера, Шёнберга, Стравинского и других композиторов. В оркестре используется, как правило, один бас-кларнет (реже два, например в "Весна Священная" И.Стравинского),причём часто его партия представляет собой совмещённую партию одного из кларнетов (бас-кларнет + 3-й кларнет).

С начала XX века композиторами неовенской школы бас-кларнет стал применяться в камерных ансамблях, а с наступлением эпохи авангарда ― и как сольный инструмент (первое сочинение для бас-кларнета и фортепиано ― Соната Отмара Шёка; 1931). Сочинения для бас-кларнета также написаны Маурицио Кагелем, Эллиоттом Картером, Славой Ворловой, Софией Губайдулиной, Леонидом Каревым, Виктором Екимовским и другими композиторами. Многие произведения посвящены выдающемуся исполнителю Йозефу Гораку.

Отдельными исполнителями бас-кларнет используется в джазе. Одним из первых джазовых музыкантов, игравших на нём, был Эрик Долфи, среди современных известны Маркус Миллер, Джон Серман. Из российских неакадемических исполнителей на бас-кларнете можно отметить Николая Рубанова, использующего этот инструмент как во время выступлений своей основной группы АукцЫон, так и в собственных сайд-проектах.

Техника игры на бас-кларнете

Техника игры на бас-кларнете практически идентична таковой на обычном кларнете, но в силу бо́льших размеров и несколько иного строения системы клапанов бас-кларнет отличается меньшей технической подвижностью, хотя есть произведения, требующие от исполнителя большого технического мастерства, например, Концерт для скрипки с оркестром №1 2ч-скерцо Д. Шостаковича.

Подобно кларнету, бас-кларнет обладает широкими градациями силы звука: ему доступно как пианиссимо, так и фортиссимо. В последнем такте экспозиции первой части Шестой симфонии Чайковского четыре ноты, написанные для фагота в нюансе pppppp, часто исполняются именно на бас-кларнете, который с лёгкостью может достичь такой динамики.

Бас-кларнет нотируется преимущественно in B (в строе си-бемоль): ноты записываются либо в скрипичном ключе на большую нону выше действительного звучания, либо в басовом ключе на один тон выше. В сочинениях XIX века встречаются партии бас-кларнетов in C и in A, но эти инструменты вышли из употребления, и в настоящее время все подобные партии играются in B. Исключения: С.Рахманинов-Симфония №2,Вагнер - "Лоэнгрин" - партия бас-кларнета "in A",нотируется одинаково как в басовом, так и в скрипичном ключе - на терцию выше реального звучания.

Применяемый диапазон бас-кларнета по действительному звучанию — от D (ре большой октавы; на некоторых моделях диапазон расширен вниз до B₁ — си-бемоль контр октавы) до b¹ (си-бемоль первой октавы). Более высокие звуки используются сольными исполнителями, в то время как в оркестре востребованы обычно только нижний и средний регистры инструмента (своеобразным исключением является симфоническая поэма Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра», где в партии бас-кларнета указана нота соль третьей октавы, звучащая как фа второй).

Литература

• Чулаки М. И. Инструменты симфонического оркестра. — СПб.: Композитор, 2005

Ссылки

• [www.worldbassclarinet.com/ Всемирное сообщество бас-кларнета]

Отрывок, характеризующий Бас-кларнет

– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.