Бас бад аль-маут

аль-Ба’с ба’д аль-маут (араб. البعث بعد الموت‎ — воскресение после смерти‎) — в исламской эсхатологии, всеобщее воскресение в конце времён. Вера в воскресение является частью исламского представления о Конце Света (ахират) и одним из основополагающих принципов исламской веры (акида). Согласно вероучению ортодоксального ислама, воскреснут как души, так и тела. Об этом говорится в 6 и 7 аятах суры Аль-Хаджж: «Это происходит, потому что Аллах является Истиной, оживляет мертвых и способен на всякую вещь, потому что Час, в котором нет сомнения, непременно наступит и потому что Аллах воскресит тех, кто в могилах». Мусульмане придают важнейшее значение этому событию.

Слово «ба’с» в значении «воскресения» упоминается в 15 аятах Корана. В сунне пророка Мухаммада разъясняются подробности этого события. Согласно учению ортодоксального ислама, состояние после смерти является такой же разновидностью бытия как и жизнь, но не является небытием.

Согласно исламскому вероучению, после смерти души умерших попадают в потусторонний мир (барзах). Души, покинувшие тела, испытывают в барзахе блаженство, либо страдания (азаб аль-кабр) и пребывают там до дня Суда (киямат). После того, как все люди и ангелы умрут, ангел Исрафил звуками трубы возвестит о воскрешении мёртвых для Страшного Суда (киямат).

Литература

Али-заде, А. А. Ба’с Бад аль-Мовт : [[web.archive.org/web/20111001002811/slovar-islam.ru/books/b.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>

Отрывок, характеризующий Бас бад аль-маут

Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».