Баттерс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Персонаж «Южного парка»
Леопольд «Баттерс» Стотч
Пол:

мужской

Цвет волос:

блондин

Возраст:

10

Профессия:

ученик начальной школы

Вероисповедание:

католик
в эпизоде Картман сосётпротестант

Первое появление:

Картман и анальный зонд

Озвучивает:

Мэтт Стоун

Ба́ттерс (англ. Butters, урождённый Леопольд Стотч, англ. Leopold Stotch) — один из ведущих персонажей мультипликационного сериала «Южный парк».

Несмотря на то, что Баттерса на самом деле зовут Леопольд, и родители, и знакомые зовут его исключительно по прозвищу, которое является каламбуром: «Баттерс Стотч» — butter-scotch (ириска). Когда в серии 909 Баттерс изображает девочку, он берёт себе имя Марджорин, что тоже является каламбуром: butter — сливочное масло, margarine — маргарин.

Баттерс — слабовольный, наивный, добрый и мягкий ребёнок, противоположность Эрика Картмана. Его постоянно подавляют и унижают, вольно или невольно, жестокие родители или одноклассники (в основном Картман). Среди многочисленных примеров невезения Баттерса — его день рождения, приходящийся на 11 сентября (день американской национальной трагедии). Малоубедительные попытки сопротивляться подобному отношению находят выражение главным образом в «альтер-эго» Баттерса — профессоре Хаосе. Невольно пародируя суперзлодеев из комиксов, он без особого успеха пытается уничтожить мир.

Баттерсу посвящена серия 514, названная «Butters' Very Own Episode» (Собственный эпизод Баттерса). Вместо обычной заставки мультфильма в этой серии стоит заставка «Butters Show» (Шоу Баттерса). После этого в нескольких сериях 6 сезона Баттерс, подбегая в заставке к надписи «South Park», пытается показать табличку с надписью «Butters Show», а позже в образе профессора Хаоса валит надпись «South Park» на землю.

Из эпизода 1102 известно, что у Баттерса первая группа крови.

Номер дома Баттерса — 1020. День рождения - 11 сентября.





Появление персонажа

Впервые Баттерс появляется в первом эпизоде сериала (101), его вид немного отличается от привычного облика Баттерса в других сезонах. Во второй серии (102) во время репетиции школьного спектакля можно заметить, что один из мальчиков, в роли первопроходца бьет Пипа. На нем надета шляпа из енота, однако по цвету волос и одежде можно догадаться, что это Баттерс. Однако образ начинает раскрываться не сразу: первое слово он произносит в серии «Домики для игр», передавая записку по классу. В полнометражном фильме «Южный парк: больше, длиннее и без купюр» Баттерс дотрагивается до Картмана, который видел фильм Терренса и Филлипа, по его же приказу. Первоначальным именем этого персонажа было «Пуфф Пуфф» (англ. Puff Puff)[1]. Впервые характер Баттерса получает существенное развитие в серии 308 «Два голых парня в горячей ванне», когда тот предстаёт в виде одного из «мелвинов» — «главных придурков школы».

Характер

Характер Баттерса списан с режиссёра-аниматора «Южного парка» Эрика Стофа. На это намекают в серии 417, когда Баттерс делает нарисованные фигурки Стэна, Кайла, Картмана и Кенни для их рождественского мультфильма.

В серии «Набор веса 4000» можно заметить, что Баттерс бьет Пипа, а в серии 313 он один из инициаторов издевательств над Марком. Однако, уже в серии 308, первом значительном появлении Баттерса, заметны его инфантильность и наивность. Он надевает женскую одежду, потому что ему это кажется забавным, распевает песенки с Пипом и готов общаться с первоклассником, что немыслимо для Стэна. Во многих других сериях Баттерс также кажется слишком инфантильным даже по сравнению с остальными детьми: в серии 414 он восхищается сценкой, разыгранной ко дню благодарения детсадовцами, в серии 811 читает детские шуточные комиксы, в серии 1008 оказывается единственным из четвероклассников, играющим не в «World Of Warcraft», а в «Hello Kitty Island Adventure».

Как правило, Баттерс настолько наивен, что не всегда адекватно воспринимает происходящее вокруг. К примеру, в эпизоде 514 после того, как его мать пыталась его убить, он возвращается домой, не понимая, что случилось. В том же эпизоде он беседует с мрачным водителем трейлера о песенке, которую поют в его любимом ресторане. Однако, в эпизоде 714 мы неожиданно видим Баттерса способным на умные и глубокие мысли об отношениях людей. Несмотря на все сложности, Баттерс остаётся оптимистом. Так же у него много общего с Усаги Цукино из мультсериала "Сейлор Мун" .

Таланты

Впервые мы видим Баттерса поющим в эпизоде 409, когда тот безуспешно проходит прослушивание в мальчиковую группу Картмана. В дальнейшем, в эпизоде 907, Баттерс пытается исполнить на школьном конкурсе талантов песенку «Lu Lu Lu», которую до этого напевает в 812 эпизоде. В серии 709 выясняется, что у Баттерса есть ударная установка, на которой он хорошо играет. К тому же Баттерс в эпизоде 1204 оказывается в списке самых просматриваемых роликов на YouTube, с песней «what what in a butt» — все ошибочно начинают думать, что это маленький голубой мальчик (Клип на песню, как и сама песня спародированы: Samwell — «What What (In the Butt)» [www.youtube.com/watch?v=fbGkxcY7YFU]).

Когда-то Баттерс занимался чечёткой и вышел в финал национального конкурса чечёточников. Однако здесь его постигла неудача: во время выступления с его ноги слетел ботинок, в результате чего погибло одиннадцать человек. В серии 804 Баттерс вновь танцует чечётку вместе с танцевальной командой Стэна и снова убивает нескольких человек слетевшим ботинком; впрочем, в итоге благодаря этому команда побеждает в, казалось бы, проигранном поединке.

Баттерс занимается спортом: в серии 205 он участвует в команде по доджболу, в серии 905 — по бейсболу. Судя по всему, он является фанатом спортсмена Джона Илуэя.

В эпизоде 709 Баттерс мгновенно перемножает 2 многозначных числа, названных ему Картманом.

Возможно, наиболее выдающимся достижением Баттерса является спасение всех когда-либо существовавших воображаемых персонажей: Пентагона, а также Стэна, Кайла и Картмана в эпизоде «Воображляндия, эпизод III». Во время битвы между хорошими и плохими воображаемыми персонажами он в качестве «избранного» воображает вещи, которые должны помочь хорошей армии, и они немедленно появляются среди них. В конце концов, когда вся Воображляндия оказывается уничтоженной ядерным взрывом, «избранный» выживает и, вообразив, чтобы всё стало как раньше, оживляет и спасает всех.

В эпизоде 502 «тихий» Баттерс рисует граффити.

Профессор Хаос

Профессор Хаос — «второе я» Баттерса, которое появляется после того, как главные герои отвергают Баттерса в качестве своего нового лучшего друга в одноимённом эпизоде. Этот персонаж — пародия на суперзлодеев из комиксов (в частности, на Доктора Дума и Магнето), он носит шлем и плащ (в этом образе его узнают только родители), при его появлении звучит «страшная» музыка; однако злодейства профессора Хаоса не выходят дальше перепутанных заказов в ресторане или скомканного белья. Даже когда профессор Хаос пытается разрушить озоновый слой или затопить Землю, это выглядит не более чем как детская игра. А в серии 607 выясняется, что профессор Хаос не способен придумать злодейского поступка, которого не было бы в «Симпсонах». Однако, у профессора Хаоса есть помощники — второклассник Дуги, который не хочет, чтобы над ним смеялись из-за его очков, и берёт имя «генерал Бардак», и «приспешники» — хомячки, которых профессор Хаос считает злодейскими существами. Существование профессора Хаоса Баттерс считает страшным секретом, однако, когда он пытается открывать его Стэну в эпизоде 616, тот даже не обращает внимания (думая, что Баттерс признаётся ему в гомосексуальности).

В эпизоде 702 профессор Хаос и генерал Бардак каким-то чудом оказываются в компании суперзлодеев, собранных Кристофером Ривом. В эпизоде 801 Баттерс надевает костюм профессора Хаоса, пытаясь противостоять детям, не взявшим его поиграть с ними в ниндзя. В этом эпизоде Баттерс получает серьёзную травму глаза, вполне возможно именно поэтому долгое время профессор Хаос не появлялся в сериале; вновь мы видим его вместе с генералом Бардаком в серии 1012. История профессора Хаоса получает продолжение в эпизоде 1302 — теперь у Баттерса и Дуги есть свой «штаб Хаоса» — гараж, заполненный всевозможными «смертельно опасными» предметами. Возможно, теперь Баттерс воспринимает свою роль более серьёзно, чем ранее — Профессор Хаос проводит расследование, выясняя, кем на самом деле являются Енот и Мистерион и не боится вступать с ними в бой — вероятно, события эпизода 1214 значительно улучшили его самооценку.

Вне «образа» профессора Хаоса Баттерс практически не способен оскорбить или обидеть кого-нибудь: это случается либо с теми, кто постоянно его допекает (в основном с Картманом), либо из желания выделиться перед тем же Картманом, изображающим из себя друга (808), или перед всей компанией четвероклассников (712).

Взаимоотношения

С родителями

Родители Баттерса жестоки и деспотичны, и иногда создаётся ощущение, что на самом деле они к нему совершенно равнодушны. Например, в серии 812 они продают Баттерса Пэрис Хилтон, мотивируя это тем, что должны заботиться «о других членах семьи» — то есть о себе. В серии 602 Джаред и его помощники родители жестоко избивают Баттерса после того, как Картман, имитируя его голос, обзывает их неприличными словами по телефону (причём Картман получал удовольствие от этой сцены). В серии 906 родители, думая, что Баттерс сошёл с ума, отправляют его на жуткие садистские процедуры в клинику. В той же серии они пугают Баттерса выдуманной болезнью «супер-СПИД». Однако, когда Стивен и Линда Стотч думают, что Баттерс умер (в сериях 514 и 909), они ужасно расстраиваются и даже пытаются его воскресить (пародия на «Кладбище домашних животных» С. Кинг). Однако в серии 909, когда Баттерс якобы воскресает из мёртвых (он притворялся, чтобы выведать у девчонок секрет), родители сажают его в подвал и пытаются накормить трупом специально убитой для этого девушки.

Один из главных страхов Баттерса — остаться под домашним арестом. Однако, несмотря на его попытки этого избежать, регулярно именно так и происходит (причём иногда совсем не по его вине — например, родителям начинает ни с того, ни с сего казаться, что он корчит им рожи. Или за то, что продукты в кладовке расставлены не по алфавиту). Особенно Баттерс боится отца, которого называет «сэр» и старается слушаться беспрекословно. Тот особенно любит наказать сына ни за что. Например, в эпизоде 703 происходит диалог:

— Баттерс, почему тебя посадили в тюрьму?
— Они допрашивали меня 48 часов, а затем вкололи сыворотку правды.
— И это твоё оправдание? Баттерс, ты будешь наказан!

В эпизоде «Ненаказуемый», стремясь хоть как-то отгородиться от родителей, Баттерс присоединяется к группе школьников, играющих в вампиров. Он слишком серьёзно воспринимает их игру и заявляет родителям, что теперь он не живой и его нельзя наказать — поначалу это даже срабатывает.

В эпизоде 1102 отец (не зная что с Баттерсом всё в порядке) отправляет его в исправительный лагерь для малолетних гомосексуалов, хотя сам Стивен — латентный гомосексуал (согласно серии 514) и ранее спорил с женой, станет ли Баттерс «голубым», на деньги (эпизод 714) и выиграл, когда Баттерс объявил о своей любви к девочке.

Иногда Баттерс пытается сбежать от чрезмерной «опеки» родителей: например, в серии 703 выясняется, что он несколько раз добровольно садился в тюрьму за преступления, которых не совершал.

О других членах семьи Баттерса известно мало; однако, согласно эпизоду «ШИКАРН-О», у него есть дядя и тётя в Лос-Анджелесе, с которыми у него хорошие отношения. Баттерс иногда навещает их.

В эпизоде 514 мать Баттерса сошла с ума, и пыталась его утопить, пустив машину под откос к реке. Так же у Баттерса есть бабушка, которая тоже не отказывает себе в удовольствии поиздеваться над ним.

С одноклассниками

Во многих сериях другие четвероклассники помыкают Баттерсом и издеваются над ним. Так, в серии 406 Картман, затащивший всех детей к педофилам, решает подослать к ним Баттерса, чтобы тот «отышачил за всех». В эпизоде 407 из Баттерса одноклассники делают открытку для заболевшего Кайла. В серии 610 Баттерс сам объясняет правила любимой всеми игры: «Мы кидаем камнем в проезжающую машину, а потом во всём обвиняем меня». В серии 801 Кенни попадает Баттерсу в глаз сюрикэном, после чего дети волнуются только о том, чтобы не попасться родителям, и в конце концов решают, переодев Баттерса щенком, отправить его в ветеринарную клинику. В эпизоде 909 одноклассники заставляют Баттерса сымитировать самоубийство, чтобы затем он притворился девочкой и проник на девичник. Особенно Баттерс страдает от выходок Картмана. В эпизоде 602 тот голосом Баттерса обругивает по телефону родителей Баттерса и получает огромное наслаждение, видя, как те наказывают сына. В серии 711 Баттерс больше недели сидит в бомбоубежище, когда Картман рассказывает ему о прилёте гигантской кометы и гибели цивилизации; целью Картмана является вместо Баттерса попасть в мексиканский ресторан-парк развлечений «Casa Bonita». В эпизоде 802 Картман, надев на себя картонный наряд, притворяется роботом, и Баттерс искренне ему верит. В эпизоде 1102 Картман демонстрирует целый фотоальбом, в котором хранит сделанные им фотографии Баттерса с тампоном во рту, с лицом, вымазанным кошачьим калом, и так далее. Однако Баттерс верит, что Картман искренне дружит с ним, и зовёт его переночевать из дружеских побуждений, не слушая предостережений Кайла. В других сериях Картман также иногда манипулирует Баттерсом, притворяясь его другом: например, в сериях 808 и 1009. В серии «Угроза самодовольства!» Баттерс, когда Кайл уезжает из города, становится для Картмана новым объектом для антисемитских шуточек, но Картману не нравится отношение Баттерса — он принимает это с радостью и на фразы вроде «заткнись, тупой еврей» с радостью говорит: «Да! Я глупый еврей!»

Даже несмотря на издевательства, Баттерс продолжает поддаваться на розыгрыши. В серии 509, когда ему говорят задержать дыхание, он не смеет дышать до потери сознания. В серии 706 он сидит несколько дней в туалете у Картмана, пытаясь добыть образец спермы.

Начиная с первого эпизода шестого сезона после «окончательной» смерти Кенни Баттерс заменяет Кенни для Стэна, Кайла и Картмана. Однако они не воспринимают его дружбу всерьёз: за глаза называют уродом, жестоко издеваются, называют «не-Кенни» и, когда им нужно, используют его, говоря: «А Кенни бы это сделал…» Например, Баттерс надевает на подбородок фальшивые яйца, чтобы участвовать в шоу уродов, толстеет, а затем делает липосакцию, чтобы сняться в рекламе китайского ресторана. Наконец, в эпизоде 606 Баттерса отправляют «в отставку», мотивируя это тем, что он «слишком обсосный».

Однако, несмотря на это, Баттерс всегда остаётся частью компании четвероклассников, гуляет и участвует в играх вместе со всеми. В серии 512 объясняется, что они относятся друг к другу хорошо, но дразнят каждого за что-то своё — например, Баттерса за то, что он слабак. Постепенно Баттерс становится главным героям гораздо ближе, чем Картман: например, это заметно в эпизоде 1007. Кроме того, он легко заводит себе новых друзей: например, в серии 1104 общается с новым учеником Бахиром.

С противоположным полом

Отношения Баттерса с девочками складываются плохо. В сериале показана лишь одна его влюблённость — в «продажную» девочку из ресторана «Изюминки», заигрывающую с мальчиками за чаевые (эпизод 714). Однако, Баттерсу в силу его наивности эти отношения кажутся искренними, он считает её «своей девушкой». Также в эпизоде 812 Баттерс называет своей девушкой Пэрис Хилтон, которая забирает его к себе домашним любимцем. Из-за своей наивности Баттерс нередко совершает такие действия, что многие ошибочно считают его гомосексуалом (родители, судя по эпизодам 714 и 1102, Эрик Картман, судя по эпизоду 1214, Кайл Брофловски, судя по эпизодам 613 и 811, и Стэн Марш, судя по эпизоду 616).

Однако, Баттерс раньше многих других школьников узнаёт что-то о сексуальной жизни. В эпизоде 613 он смотрит кассету с порнофильмом, в результате чего временно сходит с ума, а в эпизоде 706, после того, как он задумывается о груди матери Стэна, из него «выскакивает немного белой жидкости». В эпизоде 812 он трогает влагалище пьяной Пэрис Хилтон через её стринги. В эпизоде 907 Баттерс объясняет Джимми, что такое эрекция и секс. В серии «Козырная сучка Баттерса» Баттерс первый раз целует девочку (за деньги). Обдумывая случившееся, он приходит к выводу, что раз стал мужчиной — ему нужно зарабатывать деньги и начинать делать карьеру. В результате он становится успешным сутенером этой, а затем и других девочек и взрослых женщин-проституток, но в итоге разочаровывается и уходит из «бизнеса», посчитав, что не имеет прав на их деньги, заработанные тяжким трудом.

Проявление агрессии

Будучи искренним, добрым и отзывчивым ребенком, Баттерс иногда совершает поступки (точнее помогает их совершить другим), которые никак не вяжутся с его образом в сериале. Но это объясняется вовсе не его равнодушием. Ведь Баттерс не только слишком доверчив, он совершенно не умеет отказывать. Его можно уговорить на что угодно, и если он и не поверит, что так действительно будет правильнее, он сделает это просто потому, что не смог сказать «нет». Нередко он действительно быстро поддается влиянию окружающих и, не задумываясь, прав ли он на самом деле, стремится судить так же, как судят(как ему кажется) другие. Но в любом случае ему легче помочь кому угодно, даже если он сомневается, хорошо ли это, чем твердо отказать и не делать вовсе. Не удивительно, что при всем презрении одноклассников они его ценят за безотказность и сговорчивость: в случае чего он никогда не будет требовать подробностей, никогда не будет допытываться «зачем» и «почему», и никогда не откажет. Наиболее значительным примером может служить эпизод «Шоу о раке груди», когда Баттерс, услышав о предстоящей драке Картмана с Венди, приговаривает: «…надеюсь, что драка будет. Хочу увидеть, как Эрик вышибет из неё всю дурь…». Перед самым началом боя он нетерпеливо переминается с ноги на ногу и потирает ладони. А во время боя Баттерс кричит "Врежь ему, Венди!"

в серии "Список" он подбегает расстроенному Кайлу и кричит ему: "Привет, урод!.."

  • в эпизоде 313 Баттерс помогал друзьям привязывать новичка Марка изолентой к школьной скамейке. Позже он называет Марка крутым, увидев как новичок избивает Кайла.
  • в эпизоде «Тупое преступление Картмана 2000» Баттерс называет Клайда самым жирным после Картмана, прекрасно осознавая, что тем самым обрекает друга на издевательства со стороны одноклассников.
  • в серии «Тампоны из волос чероки» Баттерс вместе со Стэном отправляется вырезать почку у спящего Картмана.
  • в серии «Правильное использование презерватива» Баттерс участвовал в войне с девчонками, а все из-за того что мисс Заглотник неправильно преподавала девочкам сексуальное воспитание.
  • в серии «А сиськи всё испортили», Баттерс принимает участие в массовой драке за право дружить с Бебе.
  • узнав, что родители наняли актёра, играющего его «будущего-Я», Баттерс решает отомстить родителям и обращается к Картману с просьбой измазать в его доме стены говном (эпизод «Я и моё будущее»). Правда, здесь он скорее находится под влиянием Стена, который убеждает его отомстить родителям, и Картмана, который подсказывает как. Возможно, он просто не смог отказать Эрику.
  • в эпизоде «Тяжёлый христианский рок» он обзывает Картмана, а затем пукает ему в лицо.
  • в эпизоде «Китайская пробрема» он вместе с Картманом захватил китайский ресторан, угрожая посетителям и обслуживающему персоналу пистолетом, и из-за неаккуратного обращения с оружием отстрелил члены трём людям. Картман, возмущённый действиями Баттерса, отказался от намерения участвовать в борьбе против китайцев и сказал, что «не хочет видеть Америку обществом безнравственных членовредителей» (цитата)
  • в эпизоде «Жидокабра» он называет Картмана, принявшего иудаизм, язычником, ( и кричит на него " Ты - жид порхатый!"), потому что тот мешает ему и остальным детям праздновать Пасху, уже не по желанию Картмана, а по своему собственному.
  • в эпизоде «Яйца Баттерса» Баттерс набрасывается на Доктора Оза прямо на его телешоу.
  • в эпизоде «Голос предков», где он начинает вести крайне агрессивно, оскорбляет всех и каждого, выводит из себя своих родителей и одноклассников, однако не трогает Кенни, которого считает «единственным нормальным в школе». Родители отправляют его на родную землю — на Гавайи, для самопознания и обретения душевного спокойствия, в чем ему помогает Кенни. Причиной его странного поведения - как выяснилось в конце эпизода — была зависть к Бэну Аффлеку.
  • В серии "Волшебный куст" Баттерс в ярости был недоволен тем, что Картман выложил видеоролик про мать Крейга.
  • в эпизоде «Заточение в виртуальности» Баттерс, полагая, что он в виртуальной реальности, ударил отцу в пах, угнал машину и пытался ограбить проститутку.

Однако, не менее действенными для Баттерса являются и постоянные издевательства Эрика Картмана. Баттерс не может удержаться от издевательского смеха, увидев, что Картман стал рыжим в эпизоде «Рыжие дети». А в начале эпизода «ШИКАРН-О» мальчик жалуется своему домашнему роботу (переодетому Картману), что больше всего его достали оскорбления и розыгрыши Эрика. Он вспоминает о том, как Эрик многократно выставлял его виноватым перед родителями. Чуть позже Баттерс грозится показать всему классу видеозапись, на которой Картман в женском купальнике и парике поет песни Бритни Спирс. В конце эпизода Баттерс осуществляет угрозу и ставит видео на школьном кинопроекторе.

Некоторые фанаты полагают, что Баттерс догадался, что его робот на самом деле — переодетый Картман (однако подтверждения этой версии нет), но не подал виду, чтобы иметь возможность отплатить Эрику той же монетой. На протяжении эпизода Баттерс всячески мучит своего «робота», не давая ему ни есть, ни пить. Он заставляет Картмана носить тяжёлую поклажу, поет ему глупые песни фальшивым голосом. Особо унизительным для Картмана было помогать Баттерсу в уборке дома и мытье посуды. В эпизоде показано, как Баттерс просит Эрика помочь вставить ему медицинскую свечу в задний проход, несмотря на то, что может это сделать без посторонней помощи.

В двенадцатом сезоне (эпизод «Улётное время») Баттерс впервые пытается побить Эрика за то, что он силой уволок Баттерса в центр развлечения во время школьной экскурсии. Также Баттерс наотрез отказывается отпустить руку Картмана даже в экстремальных ситуациях, так как их учитель приказал им держаться вместе.

Каково отношение Баттерса к чужим бедам, к гибели людей, например? Около двух лет назад Баттерс занимался чечёткой, но во время финального выступления с его ноги слетел ботинок и убил восемь человек (включая одну беременную, также двое позже покончили с собой, не перенеся утраты). Этот случай так сильно потряс Баттерса, что с того самого дня он ни разу в течение нескольких лет не занимался чечёткой и не надевал специальных ботинок. С другой стороны, судя по эпизодам «Картман сосёт» и «Жирная Борода» кажется, что Баттерс абсолютно равнодушен к смертям малознакомых людей, даже если они происходят у него на глазах. Возможно, это объясняется его простотой и недалёкостью: считая, что в этих смертях нет его вины и он никак не мог им помешать, нет смысла и сожалеть о них. Возможно, это объясняет поведение Баттерса: живя некоторое время в лагере «Благодать Господня», он никак не реагирует на постоянные акты публичного суицида, но переживает за своего неврозного соседа по комнате. В течение всех серий Баттерс убивает 17 человек: к 11 убитых ранее прибавляется еще 6 танцоров (5 детей и 1 тренер), соревновавшихся в танцах (серия «Вас только что в'ли в ж'у»).

Сексуальные расстройства, домогательства, гомосексуальность

Домогательства

Будучи одним из самых слабых и беззащитных мальчиков Южного парка, Баттерс подвержен стрессам на сексуальной почве. Впервые в сериале это показано в эпизоде «Собственный эпизод Баттерса». Линда Стотч посылает сына выяснить, что же, собственно, её муж выбирает в качестве подарка на годовщину их свадьбы. Наивный и инфантильный Баттерс только в конце эпизода узнает, какой сексуальной ориентации его отец. В начале, следя за Стивеном, он видит, как его отец идет в не знакомый Баттерсу кинотеатр «Жеребцы» на фильм «Сующий пожарный–9». Несмотря на компрометирующую афишу, Баттерс решает, что фильм, скорее всего, мелодрама, поскольку Стивен, выйдя через десять минут, выкидывает кусок скомканной туалетной бумаги. Придя домой, Баттерс рассказывает матери о том, как его папа боролся с «каким-то мужиком» в бане, не понимая, что видел их сексуальное сношение. Также по ходу развития сюжета мальчик, придя в баню, видит двух мужчин, занимающихся анальным сексом и мастурбирующего отца.

Из серии «Забастовка уродов» становится известно, что Баттерс может сознательно пойти на сексуальное унижение по необходимости или по просьбе друзей. Дети, стремясь выиграть приз на телепередаче, в которой ежедневно транслируют уродов и физически неполноценных людей, приклеивают к подбородку Баттерса латексную мошонку и отправляют его в Нью-Йорк. В серии «Марджорин» мальчики вынуждают Баттерса переодеться в платье, чтобы он смог попасть на девичник. А находясь вместе с остальными мальчиками в гостинице, полной педофилов, соглашается пойти и «отышачить за всю команду».

По всей видимости, Баттерс страдает комплексом неполноценности и, возможно, многими другими нервными и психическими расстройствами, хотя и в меньшей степени. Он не возражает, когда Кайл его называет «обсосным», но при этом смеется, когда узнает, что Кайл – самый некрасивый мальчик в классе. Непоследовательное поведение Баттерса в событиях, имеющих сексуальный характер, также может свидетельствовать о психической неуравновешенности мальчика. В середине двенадцатого сезона (эпизод «Канада бастует») друзья заставляют Баттерса сняться в видеоклипе, изображая гея, чтобы выложить запись в Интернет.

Наиболее откровенным примером домогательства по отношению к нему может служить эпизод «Картман сосёт» в котором Эрик, пока Баттерс спит, в начале берет в рот половой член Баттерса, а позже под видом сюрприза пытается заставить мальчика повторить то же самое и с его членом. Аналогично с этим в серии «В погоне за рейтингами» под действием лошадиной дозы лекарств от кашля Баттерс раздевается и бегает по людной улице абсолютно голым. Также известно, что он единственный мальчик, кто подвергся «квифингу» со стороны девочек. А в эпизоде «Возвращение братства кольца в две башни» друзья по ошибке приносят Баттерсу кассету с порнофильмом, после просмотра которого у мальчика возникает сильнейшая психологическая зависимость от порнографии. Баттерс перестает вести себя адекватно и беспрерывно бормочет: «…Моя прелесть! Они забрали мою прелесть».

Начиная с этого эпизода и далее Баттерс становится более осведомленным человеком в вопросах сексуального характера. Он даже объясняет своему приятелю Джимми Волмеру, зачем мужчине нужен эрегированный пенис. А когда Картман разыграл его, сказав, что на Землю упала громадная комета, и отвез одураченного одноклассника на свалку, Баттерс, встретив там женщину, снял штаны и предложил немедленно приступить к сексу, с целью восстановить население Земли. Несколько позже Баттерсу удается потрогать половые губы пьяной Пэрис Хилтон.

Однако позже создатели сериала допустили существенный ляп в развитии сюжета. В эпизоде «Маленькие борцы с преступностью» по непонятной причине Баттерс забывает обо всем случившемся в прошлых эпизодах и на требование Картмана добыть образец спермы отвечает, что не знает как это делается. В эпизоде «Список» также выясняется, что Баттерс абсолютно не знает женской анатомии и удивляется, что у девочек нет яиц.

Также очевидно, что родители Баттерса воспитывают сына в обстановке, исключающей любые темы, имеющие хоть малейшее отношение к сексу. Несмотря на то что в сериале родители не дают прямого запрета, весьма необычное поведение Баттерса с собственными половыми органами косвенно это подтверждают. Баттерс боится (а, возможно, и брезгует) прикоснуться к своему пенису руками, хотя периодически ведет оживленные беседы со своими гениталиями (пример: «Привет моя пиписька! Не скучай, может тебя пощекотать? Давай, давай?»).

Гомосексуальность

Периодически в сериале демонстрируется якобы склонность к гомосексуальности Баттерса. В серии «Два голых парня в горячей ванне» он предлагает Пипу и первокласснику Дуги переодеться в женскую одежду, посчитав, что будет забавно поиграть в «Ангелов Чарли». Также, проводя предвыборную кампанию вместе с Эриком, Баттерс едет на передвижном билборде одетый в юбку и бюстгальтер. Посмотрев порнографический фильм, Баттерс прыгает на плечо Кайла и начинает имитировать половой акт.

Примечательно, что во многих эпизодах мальчику нравится прижиматься к своим одноклассникам. Это особенно заметно в эпизодах «ШИКАРН-О» и «В погоне за рейтингами». Как раз это и могло стать причиной столь странного спора между его родителями (они спорили о том, станет ли Баттерс голубым или нет). Однако, такое поведение не обязательно может свидетельствовать о гомосексуальных наклонностях Баттерса, правильней предположить, что его поведение – это способ выразить симпатию и дружеское отношение. К тому же в эпизоде «Улетное время» он категорически пресекает все возможные намеки на его альтернативную сексуальную ориентацию.

Баттерса несколько раз ошибочно обвиняют в гомосексуальных наклонностях. Впервые это происходит в эпизоде «Я и моё будущее», когда Стэн, увидев его в костюме Профессора Хаоса говорит: «Ты гомик, Баттерс? Ради бога, я не против…». В серии «Туалетная бумага» Стэн вторично обвиняет Баттерса в гомосексуальности во время урока рисования. В эпизоде «Канада бастует» на возмущение Баттерса, что его ошибочно считают геем, Картман открыто заявляет, что Баттерс — голубой. Согласно эпизоду «Педики Южного парка», Баттерс, как и все остальные дети в школе, начинает одеваться по метросексуальной моде. На четвертой минуте мультфильма его можно увидеть в обтягивающих джинсах и гламурном розовом топике с широким воротником.

Семья

Линда Стотч

Линда Стотч (англ. Linda Stotch) — мать Баттерса Стотча. Роль озвучивает Мона Маршалл.

В эпизоде «Сдохни, хиппи, сдохни» выясняется, что Линда — инженер; по этой причине она участвует в операции Картмана по уничтожению хиппи. Также Линда входит в Городской совет Южного парка в качестве казначея.

Линда, судя по всему, — куда более уравновешенный и добрый человек, чем её муж. В случаях, когда Баттерс пропадает или с ним что-нибудь случается, она куда сильнее Стивена переживает за сына. Когда в эпизоде 906 они думают, что Баттерс сошёл с ума, она колеблется, наказывать его или позвонить в больницу; в итоге она звонит в больницу, а Стивен его наказывает. Тем не менее, она поддерживает сомнительные идеи Стивена вроде продажи Баттерса или отправки его на садистские опыты, а также спорит на деньги, станет ли Баттерс геем (она считает, что да). Крайний пример её негативного отношения к сыну — когда она сходит с ума и пытается его убить в эпизоде «Собственный эпизод Баттерса». Затем, думая, что действительно убила Баттерса, Линда пытается покончить с собой, а затем лжет полиции, говоря, что её сына похитил «какой-то пуэрториканец».

Линда и Стивен празднуют годовщины своей свадьбы в ресторане «Бенниганс». Она считает, что Стивен каждый год дарит ей лучший подарок, чем она ему.

Стивен Стотч

Сти́вен Стотч (англ. Stephen Stotch), в некоторых сериях Крис (англ. Chris) — отец одного из основных персонажей сериала, Баттерса. Первым заметным появлением в сериале является эпизод 416, однако в эпизоде 403 среди митингующих и в эпизоде 415 в зрительном зале на шоу Кенни Маккормика видно человека, в точности похожего на Криса (Стивена). Также его можно заметить на мгновение среди мародёров в эпизоде 203 и среди зрителей в студии в эпизоде 217.

Наиболее характерная черта характера Стивена — это жестокое и агрессивное отношение к Баттерсу. Он постоянно наказывает сына за ничтожные провинности, требует обращения «сэр» и развивает в своём сыне многочисленные комплексы (к примеру, тот иногда начинает маниакально повторять «я должен научиться себя вести» или «последует наказание, жестокое наказание»). В эпизоде 801, когда Кенни проткнул Баттерсу глаз японским холодным оружием, отец в первую очередь потребовал объяснений у сына, которому и так было неимоверно плохо. Также он требовал от сына прекратить видеть по ночам кошмары. Самое страшное наказание для Баттерса — домашний арест, и Стивен регулярно подвергает сына ему (даже когда Баттерс говорил, что хочет покончить с собой, Стивен просил его спуститься, говоря, что посадит под домашний арест не больше чем на две недели). Иногда Стивен запугивает Баттерса несуществующими вещами, например, «супер-СПИДом». Согласно серии «Воображеньелэнд, эпизод III», Стивен, наказывающий своего сына, является первым образом, который создаёт при любой мысли воображение Баттерса.

Судя по всему, родители не особенно любят Баттерса. В серии 812 они соглашаются продать его Пэрис Хилтон как домашнее животное (что у них в конце концов не получается, когда Пэрис оказывается внутри мистера Мазохиста), в эпизоде 906 отдают на жуткие садистские опыты из-за того, что к тому является призрак (на самом деле — Эрик Картман, думающий, что он мёртв и может общаться только с Баттерсом), в эпизоде 614 отдают в «Лагерь терпимости», напоминающий нацистские концлагеря, и на попытки Баттерса хоть что-то объяснить Стивен говорит: «Заткнись». В эпизоде 1112 родители наказывают Баттерса после того, как тот спасает всех воображаемых персонажей в мире, своих друзей и Пентагон вместо того, чтобы помочь матери убраться в подвале. В серии "Познавательная снафф-порнуха" по словам Баттерса бросил своего сына в колодец (как оказалось, речь шла об игре Minecraft).

В эпизоде 909, когда родители Баттерса подумали, что их сын превратился в монстра, Стивен убивает продавщицу занавесок, чтобы скормить сыну. Один из советов, который он даёт сыну — «Никогда не садись в машину к незнакомцам, если только это не лимузин».

Лишь изредка Стивен проявляет благоразумие: к примеру, в эпизоде 616 он раньше, чем родители Стэна, решается рассказать сыну об обмане с целью отвадить детей от наркотиков, а в эпизоде 1003 оказывается единственным, кому план прятать головы в песок в качестве защиты от террористов не кажется разумным.

Однажды Баттерс застал его за посещением кинотеатров с гомосексуальными порнофильмами, а затем «мужских бань», где тот занимался сексом с мужчинами и мастурбацией. Тем не менее, в дальнейшем Стивен иногда показательно (как и Мистер Гаррисон) демонстрирует свою гомофобию, частенько считая странное поведение Баттерса признаком гомосексуальности. К примеру, в эпизоде 1102 он отправляет Баттерса в христианский исправительный лагерь для гомосексуальных детей. Однако, согласно серии 714, он поспорил с женой, станет ли Баттерс гомосексуалом (и выиграл, когда тот сообщил о своей любви к девочке).

Стивен в хороших отношениях с Рэнди Маршем и Джеральдом Брофловски, общается и со всеми остальными мужчинами Южного парка. Видимо, общаться с семьями Стэна, Кайла и Картмана родители Баттерса начали в то время, когда сами дети после смерти Кенни стали с Баттерсом ближе. В эпизоде 908 Стивен вместе с Рэнди и Джеральдом отправляется в экспедицию по городу, который, как они думают, превращён в непригодное для людей место из-за результатов глобального потепления.

Несмотря на то, что Стивен (как и Линда) очень часто оказывается строг по отношению к Баттерсу, периодически в сериале показывается, что он всё же любит сына. Это можно заметить по эпизодам 514, 616, 801, 909, 1506 и другим.

Напишите отзыв о статье "Баттерс"

Примечания

  1. [www.southparkstudios.com/fans/faq/archives.php?id=8370 South Park Studios FAQ] (англ.)

Литература

  • Arp Robert (Editor). South Park and Philosophy: You Know, I Learned Something Today. — Blackwell Publishing (The Blackwell Philosophy & Pop Culture Series), 2006. — ISBN 978-1-4051-6160-2.

Ссылки

  • Баттерс (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.southparkstudios.com/guide/characters/leopold-butters-stotch Леопольд Баттерс Стотч] на сайте South Park Studios

Отрывок, характеризующий Баттерс

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.