Баттьяни, Казимир
| Казимир Баттьяни | ||
| ||
|---|---|---|
| 8 мая — 16 июля 1849 г. | ||
| Глава правительства: | Лайош Баттьяни | |
| Предшественник: | Эстерхази, Пал Антон | |
| Преемник: | Дьёрдь Фештетич | |
Казимир Батьяни (венг. Batthyány Kázmér Antal Ferenc; 1807—1854) — граф, венгерский аристократ, министр иностранных дел во время венгерской революции 1848—1849 гг..
По завершении образования посетил большинство европейских государств и, вернувшись из путешествия, присоединился к либеральной партии. Не жалея средств, он поддерживал все национальные предприятия и особенно содействовал печатанию за границей сочинений, посвященных защите либеральных политических учений, а также издал несколько собственных речей (Лейпц., 1847).
Назначенный летом 1848 года обер-гешпаном и правительственным комиcсаром Баранийского комитата, он занял венгерскими войсками крепость Эсег, обеспечил судоходство по Дунаю и Драве и одержал 13 ноября при Сарваше и 19 декабря при Чепине значительные победы. Когда в феврале 1849 года Эсег принужден был сдаться австрийцам, Батьяни спасся в Дебрецене и был назначен венгерским правительством гражданским и военным губернатором Малой Кумании, Сегедина, Терезиополя и Зомбора. На этом посту он позже принимал участие в походе Перцеля в Бачку.
После провозглашения 14 апреля 1849 года независимости Венгрии, занял пост министра иностранных дел, при отступлении Кошута последовал за ним в Сегедин и Арад и после катастрофы при Вилагоше 14 августа 1849 г. бежал в Виддин. Оттуда он с Кошутом и другими предводителями восстания был переведен в Шумлу, затем Куятию, которую оставил вместе со всеми в сентябре 1851 года. Переселившись из Турции в Париж, он умер там от холеры.
Напишите отзыв о статье "Баттьяни, Казимир"
Литература
- Батьяни, Казимир // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи о Венгрии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Баттьяни, Казимир
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
