Батумская область
| Область Российской империи | |||||
| |||||
| Страна | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Адм. центр | |||||
| Население (1897) |
142 032[1] чел. | ||||
| Плотность |
чел/км² | ||||
| Площадь | |||||
| Дата образования |
1878; 1903 | ||||
|
| |||||
| |||||
Бату́мская о́бласть (груз. ბათუმის ოლქი) — административно-территориальная единица Российской империи в 1878—1883 и 1903—1918 годах.
Содержание
География
Границы
На севере Батумская область граничила с Озургетским уездом Кутаисской губернии, на востоке — с Ахалцыхским уездом Тифлисской губернии и Ардаганским округом Карсской области.
На западе и юге граница Батумской области совпадала с российско-турецкой границей 1878 года: на западе —с Лазистанским санджаком, на юго-западе граница начиналась у мыса Коп-мыш, направляясь далее по отрогам Понтийского хребта на юг и юго-восток, пересекая реку Чорохи несколько выше города Артвина и реку Ольты-чай выше города Ольты, проходила по отрогам Саганлугского хребта, пересекая реку Аракс и вступая у вершины Кеса-даг на водораздельный хребет Эгри-даг (или Шах-иол-даг), отделяющий бассейны Аракса и Евфрата (Мурад-чай)[1][2].
История
Батумская область была образована в 1878 году на территории бывшего Аджарского санджака, отошедшего от Османской империи к России по результатам русско-турецкой войны 1877—78 годов. Центром области был назначен город Батум. Область делилась на 3 округа: Аджарский, Артвинский и Батумский. В 1883 году Батумская область была упразднена, а её территория включена в состав Кутаисской губернии.
Вновь образована 1 июля 1903 года под управлением военного губернатора из Батумского и Артвинского округов Кутаисской губернии . Площадь — 6952 кв. км, население — 142 тыс. жителей.
С 15 (28) ноября 1917 года находилась под управлением Закавказского комиссариата, с 10 (23) февраля 1918 года — под управлением Закавказского Сейма.
По Брестскому мирному договору, подписанному 3 марта 1918 года советской Россией без участия представителей Закавказского Сейма, Батумская область передавалась Турции. 15 апреля 1918 года турецкие войска без боя заняли Батумскую область и присоединили её к Турции (созданная 22 апреля 1918 года Закавказская Демократическая Федеративная Республика (ЗДФР) не признала этот захват).
После поражения Турции в Первой мировой войне в Батум 16 декабря 1918 года прибыли британские экспедиционные войска, Батумская область была включена как управляемая британским губернатором отдельная административная единица в оккупационную зону британской Черноморской армии, . Военная администрация создала в конце декабря 1918 года Совет по управлению Батумской областью, провозгласила её самостоятельным государством и запретила пропаганду в пользу присоединения к Грузии. Верховное командование войск союзников 8 апреля 1920 года объявило Батумскую область территорией под охраной Лиги Наций, занятой войсками Великобритании, Франции и Италии. 14 июля 1920 года командование союзников приняло решение о передаче Батумской области Грузинской демократической республике и 20 июля в Батум вступили грузинские войска.
После установления 25 февраля 1921 года советской власти в Грузии, турецкие войска по приглашению бежавшего в Батум правительства Республики Грузии 11 марта 1921 года заняли Батумскую область. По подписанному в Москве 16 марта 1921 года Договору о дружбе и братстве между Турцией и РСФСР Турция признала право ССР Грузии на северную часть Батумской области с городом Батумом. 17 марта 1921 года в Батуме началось организованное большевиками восстание против правительства Грузии, которое в ночь с 17 на 18 марта бежало, была провозглашена советская власть, 19 марта 1921 года в Батум вступила 18-я кавалерийская дивизия РККА РСФСР. Турецкие войска отошли на линию границы, описанную в российско-турецком Московском договоре 1921 года (подтверждена как государственная граница ССР Грузии 13 октября 1921 года Карсским договором)
16 июля 1921 года Революционный комитет ССР Грузии издал декрет об образовании автономной ССР Аджаристана в составе ССР Грузии.
Органы власти
Административное деление
С 1903 по 1918 год в состав Батумской области входило 2 округа:
| № | Уезд | Уездный город | Площадь, вёрст² |
Население[3] (1897), чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Батумский | Батум (28 508 чел.) | 2 675,7 | 88 444 |
| 2 | Артвинский | Артвин (7 091 чел.) | 3 433,5 | 56 140 |
Губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Дрягин Михаил Николаевич | генерал-майор | |
| Паркау Пётр-Эммануил Фридрихович | генерал-майор | |
| Романовский-Романько Борис Степанович | генерал-майор | |
Напишите отзыв о статье "Батумская область"
Примечания
- ↑ 1 2 Батумская область // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Кавказский край // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=66 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г.]. [www.webcitation.org/61D3lUQse Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
Ссылки
|
Портал «Российская Империя» |
|---|
- Батумская область // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи о территориальном делении Российской империи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Батумская область
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
