Бауман, Зигмунт

Зигмунт Бауман

Зи́гмунт Ба́уман (польск. Zygmunt Bauman; род. 19 ноября 1925, Познань, Польша) — британский социолог. Профессор Лидского университета; известен благодаря своим исследованиям Холокоста и постмодернистского консумеризма. В сферу его научных интересов входят глобализация, антиглобализм/альтерглобализм, модерн, постмодерн, модернити.

Биография

Родился в еврейской семье. В самом начале Второй мировой войны (1939), спасаясь от оккупировавших Польшу немецких нацистов, семья Бауманов уехала в СССР. Молодой Зигмунт, тогда убеждённый коммунист, ушёл добровольцем в просоветскую 1-ю армию Войска польского. Принимал участие в сражении при Кольберге (ныне Колобжег) и Берлинской операции, за что в мае 1945 года был награждён Военным крестом за доблесть. Дослужившись до чина капитана, в качестве политического комиссара продолжил под псевдонимом «товарищ Степан» службу во внутренних войсках (KBW) Польской народной республики.

Параллельно со службой Бауман изучал социологию в Варшавской Академии социальных наук — польском аналоге Высшей партийной школы. Поскольку социология как специальность была на время исключена из учебных планов за свою «буржуазность», в дальнейшем он продолжил свою учёбу на философском факультете Варшавского университета. Среди его учителей были ведущие социальные философы Польши Станислав Оссовский и Юлиан Хохфёльд.

Хотя в KBW Бауман дошёл до майора, но его достижения были внезапно поставлены под угрозу в 1953 году. Его отец, придерживавшийся сионистских взглядов, связался с израильским посольством по поводу возможности эмиграции. Несмотря на то, что Зигмунт был последовательным противником сионизма, он был уволен из госбезопасности, что, впрочем, не помешало ему закончить учёбу в университете. С 1954 по 1968 год он постоянно работает в Варшавском университете.

Во время своего выезда в Лондонскую школу экономики Бауман под научным руководством Роберта Макензи закончил работу над подробным исследованием истории британского социалистического движения, вышедшим отдельной книгой в 1959 году на польском языке (в 1972 году дополненное и переработанное издание было опубликовано на английском). Это была первая книга Баумана; за ней последовали «Социология на каждый день» («Socjologia na co dzień», 1964; впоследствии она стала основой для выпущенного в 1990 году англоязычного труда «Мыслить социологически») и ряд других книг, рассчитанных как на специалистов, так и на широкую аудиторию. В них автор выступает с марксистских позиций, но не в русле официальной идеологии стран восточного блока, а на основании марксизма Антонио Грамши с примесью «философии жизни» в интерпретации Георга Зиммеля. В силу своей близости к критической теории западного марксизма он так и не получил профессорское звание, несмотря на то, что Бауман де-факто исполнял обязанности Юлиана Хохфёльда после назначения последнего заместителем директора парижского Департамента социальных наук ЮНЕСКО в 1962 году.

В условиях усилившегося политического давления в результате антисемитской кампании министра-популиста Мечислава Мочара Бауман отказался от членства в правящей Польской объединённой рабочей партии в январе 1968 года. В конечном итоге, курс Мочара вылился в антисемитскую чистку марта 1968 года, когда большинство критически мыслящих интеллектуалов еврейской национальности были выдворены из страны. Бауман, уволенный из университета, был вынужден отказаться от польского гражданства, чтобы выехать из Польши. Первоначально он эмигрировал в Израиль и некоторое время преподавал в Тель-Авивском университете. С 1971 по 1990 год — профессор социологии в Университете Лидса. Работая в Великобритании, Зигмунт Бауман, уже в качестве мыслителя-постмодерниста, обрёл мировое признание, оказывая значительное влияние на разнообразных авторов от новых левых до либералов. С конца 1990-х он является одним из признанных теоретиков альтерглобалистского движения.

Бауман женат на писательнице Янине Бауман и имеет трёх дочерей: Лидию Бауман (художница), Ирену Бауман (архитектор) и Анну Сфард (профессор математического образования в Хайфском технионе).

Премии: [en.wikipedia.org/wiki/European_Amalfi_Prize_for_Sociology_and_Social_Sciences Европейская премия Амальфи по социологии и социальным наукам] (1990), Премия Теодора Адорно (1998).

21 апреля 2011 года [polit.ru/lectures/2011/04/14/bauman.html Зигмунт Бауман прочитал лекцию в Москве]. При поддержке Фонда поддержки гражданских инициатив (директор [www.russ.ru/pole/Okno-vozmozhnostej-mozhet-zahlopnut-sya Михаил Ремизов]) Бауман приехал в Россию по приглашению проекта "Публичные лекции «Полит.ру» .

Свобода

Согласно З. Бауману, свобода в её социальном измерении — не свойство или достояние человека, но социальное отношение, связывающее его с другими людьми, различными социальными институтами и обществом в целом. Социальные науки, рассматривая свободу в качестве естественного и универсального состояния человека, как правило оказываются сосредоточены на феноменах несвободы и всевозможных ограничениях свободы, однако — свобода — это продукт определённого общественного устройства, социальной организации, социальных практик, установлений и соглашений, и в этом смысле он исторически развивается и подлежит критическому анализу

Текучая современность

Метафора, с помощью которой Бауман описывает эпоху другой современности, в которую сейчас вступает человечество. Это переход от сложного структурированного мира, который обременен различной сетью социальных обязательств и условий к миру гибкому, текучему, свободному от различных границ и условий. Происходит отмирание некоторых слов, форм, институций. Это состояние непрерывного перемещения, плавления, перетекания. Начало подвижной стадии, при которой идет построение новой действительности. Человек становится мобильным и не обременен длительными обязательствами. Все, что он создает — он может и изменить. Один из главных факторов — близость к источникам неопределенности. А также способность ускользать, отдаляться. Такой переход, как утверждает автор, повлек за собой изменения в человеческой жизни. Бауманом отобраны пять основных понятий, которые характеризуют жизнь людей: «индивидуальность», «освобождение», «время/пространство», «сообщество» и «работа» — и отслеживает, как меняются их практическое воплощение и значения в жизни современного общества.

Библиография

Книги

• Бауман З. Мыслить социологически / Пер. с англ. под ред. А. Ф. Филиппова. — Москва: Аспект-пресс, 1996.
• [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/baum/index.php Бауман З. Индивидуализированное общество] / Пер. с англ. под ред В. Л. Иноземцева; Центр исслед. постиндустр. о-ва, журн. «Свободная мысль». — Москва: Логос, 2002.
• Бауман З. [www.diplomplus.ru/doc/stat/bauman.pdf Глобализация. Последствия для человека и общества] / Пер. с англ. — Москва: Весь Мир, 2004. - ISBN 5-7777-0303-8
• Бауман З. Свобода / Пер. с англ. Г. Дашевского, предисл. Ю. Левады. — Москва: Новое издательство, 2006. — 132 с. — (Библиотека Фонда «Либеральная миссия».) — ISBN 5-98379-051-X
• Бауман З. [www.vusnet.ru/biblio/archive/bauman_o/ О постмодерне]
• Бауман З. Текучая современность — Санкт-Петербург: Питер, 2008. — 240 с. — ISBN 978-5-469-00034-1
• Бауман З. Актуальность Холокоста — Москва: Европа, 2010. — 316 с.

Статьи и интервью

• Бауман, З. Будущее свободы // Индекс: Досье на цензуру. — 2000. — № 9.
• Бауман, З. [magazines.russ.ru/oz/2002/6/2002_06_42.html Национальное государство — что дальше (фрагмент)]/ Пер. с англ. Григория Дашевского под редакцией Светланы Баньковской // Отечественные записки. — 2002. — № 6. — Третья глава книги Зигмунта Баумана «Глобализация» (Zygmunt Bauman. Globalization. Columbia University Press, 2000).
• Бауман, З. [magazines.russ.ru/nz/2003/1/baum.html Законодатели и толкователи: Культура как идеология интеллектуалов] / Перевод с английского Светланы Силаковой // Неприкосновенный запас. — 2003. — № 1 (27). — Перевод статьи «Legislators and Interpreters: Culture as the Ideology of Intellectuals», in: Bauman Z. Intimations of Postmodernity. London: Routledge, 1992.
• Бауман, З. [www.ecsocman.edu.ru/socis/msg/201589.html Возвышение и упадок труда] // Социологические исследования. — 2004. — № 5. — С. 77-86.
• Бауман, З. [www.ecsocman.edu.ru/socis/msg/201542.html Рассказанные жизни и прожитые истории] // Социологические исследования. — 2004. — № 1. — С. 5-14.
• Бауман, З. [magazines.russ.ru/inostran/2006/8/ba14.html Пять прогнозов и множество оговорок] / Перевод С. Макарцева // Иностранная литература. — 2006. — № 8.
• Бауман, З. [www.intelros.ru/pdf/logos_03_2008/02.pdf Город страхов, город надежд] // Логос. — 2008. — № 3.
• [www.inosmi.ru/translation/229250.html Интервью «Газете Выборча» 2006 г.]

Литература о З. Баумане

• Иноземцев В. Л. Зигмунт Бауман и его «индивидуализированное общество» // Высшее образование в России. — 2004. — № 1. — С. 142—145.
• Dolan Cummings. [www.culturewars.org.uk/2004-02/identity.htm The trouble with being human these days Identity]
• Оберемко О. А. [www.nir.ru/socio/scipubl/sj/bauman.htm Рецензия на: Bauman Z. Life in Fragments: Essays on Postmodern Morality. London: Blackwell, 1995.]
• Сыродеева А. [www.iicas.org/articles/30_12_02_ks.htm Социальная критика как творческий поиск. Рецензия на «Индивидуализированное общество»]
• Bartrop P. R., Jacobs S. L. [books.google.ru/books?id=xXbFBQAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Fifty Key Thinkers on the Holocaust and Genocide]. — Routledge, 2013. — P. 45-50. — 336 p.

Ссылки

• [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/baum/index.php Бауман З. Индивидуализированное общество]
• [www.ecsocman.edu.ru/db/msg/135724.html З.Бауман на сайте Федерального образовательного портала «Экономика, Социология, Менеджмент»]
• [polit.ru/article/2011/05/06/bauman/ Текучая модерность: взгляд из 2011 года] (публичная лекция в рамках проекта "Публичные лекции "Полит.ру")

Отрывок, характеризующий Бауман, Зигмунт

«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.