Бауман, Карл Янович

Карл Янович Бауман Kārlis Baumanis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б)
29 апреля 1929 — 26 июня 1930
Первый секретарь Московского обкома ВКП(б)
18 сентября 1929 — 22 апреля 1930
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Лазарь Моисеевич Каганович
Первый секретарь Московского губкома ВКП(б)
6 апреля 1929 — 14 сентября 1929
Предшественник:	Вячеслав Михайлович Молотов
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	17 (29) августа 1892(1892-08-29) Вилькенская волость, Вольмарский уезд,Лифляндская губерния, Российская империя (ныне Лимбажский край, Латвия)
Смерть:	14 октября 1937(1937-10-14) (45 лет) Москва, РСФСР, СССР
Партия:	ВКП(б) с 1907 года
Образование:	Киевский коммерческий институт

Карл Я́нович Ба́уман (латыш. Kārlis Baumanis; 17 (29) августа 1892 года, Вилькенская волость, Вольмарский уезд, Лифляндская губерния, Российская империя — 14 октября 1937 года, Москва) — советский партийный деятель. Член ЦК ВКП(б) (1925—1938), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) (29 апреля 1929 — 26 июня 1930). Член ВЦИК и ЦИК СССР.

Биография

Родился в семье латышского крестьянина, рано остался без отца. С 1907 года большевик.

Нелегальную работу вёл в Лемзале, Пскове, Киеве, Саратове.

В 1916 году окончил Киевский коммерческий институт.

Участник Октябрьской революции 1917 года в Киеве.

В 1920 году председатель Курского губернского профсовета (Совета профсоюзов), с 14.12.1920 по 9.5.1923 ответственный секретарь Курского губкома РКП(б).

В 1923—1924 годах — заместитель заведующего Организационно-Инструкторским Отделом ЦК РКП(б), в 1928 году заведующий Отделом по работе в деревне ЦК ВКП(б). Один из самых ревностных сторонников коллективизации любыми средствами.

С 11 апреля 1928 года по 4 февраля 1932 года — член Организационного бюро ЦК ВКП(б). Одновременно с 11 апреля 1928 года по 29 апреля 1929 года — кандидат в члены Секретариата ЦК ВКП(б), с 29 апреля 1929 года по 4 февраля 1932 года — секретарь ЦК ВКП(б). С 29 апреля 1929 года по 26 июня 1930 года — кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б).

С ноября 1928 года — второй, а с апреля 1929 года по апрель 1930 — первый секретарь Московского губкома, затем обкома ВКП(б).

В 1931—1934 годах первый секретарь Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б).

В 1934—1937 годах заведующий Отделом научно-технических изобретений и открытий ЦК ВКП(б) и планово-финансово-торговым Отделом ЦК ВКП(б).

Арестован 12 октября 1937 года, через два дня погиб от пыток в Лефортовской тюрьме. Реабилитирован главной военной прокуратурой 15 июля 1955 года и Прокуратурой СССР 23 июня 1989 года, 19 августа 1955 года КПК при ЦК КПСС восстановлен в партии.

Память

В 1931—1936 годах посёлок Пяндж в Таджикистане назывался Бауманабад.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/BBB/01288.asp Биография]
• [www.hrono.ru/biograf/bauman_ky.html Биография и реабилитация]
• www.gramota.net/articles/issn_1993-5552_2012_5_15.pdf

Отрывок, характеризующий Бауман, Карл Янович

Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.