Баума, Хермине

Хермине Баума
Общая информация
Дата и место рождения	23 января 1915(1915-01-23) Вена
Дата и место смерти	9 февраля 2003(2003-02-09) (88 лет) Вена
Гражданство	Австрия Австрия
Личные рекорды
Копьё	48 м 63 см (1948)
Международные медали
Олимпийские игры Золото Лондон 1948 метание копья Чемпионаты Европы Серебро Брюссель 1950 метание копья

Хермине Баума (нем. Hermine Bauma; 23 января 1915 — 9 февраля 2003) — австрийская легкоатлетка и гандболистка, олимпийская чемпионка.

Хермине Баума родилась в 1915 году в Вене. В 1936 году приняла участие в Олимпийских играх в Берлине, и почти завоевала бронзовую медаль, став 4-й в метании копья.

В 1948 году Хермине Баума установила мировой рекорд в метании копья. В 1948 году она опять установила мировой рекорд, а также приняла участие в Олимпийских играх в Лондоне, где завоевала золотую медаль. В 1949 году в составе сборной Австрии приняла участие в чемпионате мира по гандболу, где завоевала серебряную медаль. В 1950 году завоевала серебряную медаль чемпионата мира по лёгкой атлетике. В 1952 году приняла участие в Олимпийских играх в Хельсинки, но там в метании копья стала лишь 9-й.

В 1984 году получила Серебряный Олимпийский орден.

В 1996 году была награждена почётным знаком «За заслуги перед Австрийской Республикой».

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ba/herma-bauma-1.html Хермине Баума] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Баума, Хермине

Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!