HMS Bounty
HMS Bounty (Корабль Его Величества «Баунти») или HMAV Bounty (Вооружённое судно Его Величества «Баунти») — трёхмачтовый корабль, общим водоизмещением 215 тонн, сошедший со стапелей в Дептфорде в 1787 году как торговый. Первоначальное название «Bethia». 23 декабря 1787 года перестроенный «Баунти», под командованием лейтенанта Уильяма Блая вышел в плавание к Таити, где должен был взять груз саженцев хлебного дерева для плантаций Ямайки. 26 октября 1788 года «Баунти» прибыл на Таити, а 4 апреля 1789 года вышел в море. Однако 28 апреля 1789 года на корабле произошёл бунт, в результате которого помощник капитана Флетчер Кристиан захватил власть на судне, высадил Уильяма Блая и оставшихся верными ему членов команды на 7-метровый баркас, а сам повёл «Баунти» обратно на Таити.
Предыстория
Рождению идеи перевезти саженцы хлебного дерева на новые места обитания поспособствовал совет Джозефа Банкса, данный британским властям, которые в то время были заняты поисками новых источников питания для невольников, работающих на плантациях сахарного тростника. Банкс был тогда консультантом Королевского ботанического сада Кью-Гарденс, находящегося недалеко от Лондона. Несколько лет спустя Джозеф Банкс в качестве ботаника участвовал в экспедициях капитана Джеймса Кука по Тихому океану. Вскоре Банкс и Кук поняли, что хлебное дерево — весьма перспективная культура. Целью Уильяма Блая было взять на борт около тысячи саженцев хлебного дерева. Затраты на дальнее путешествие окупились бы, когда эти деревца прижились бы на новом месте — в британских колониях на островах Карибского архипелага.
Мятеж
Банкс, хотя он и не сопровождал Блая в его экспедиции, разработал план ухода за саженцами во время долгого плавания, особое внимание обратив на то, что им нужно обилие пресной воды. По мнению некоторых историков и исследователей, то, что о создании условий для растений и об их поливе заботились в ущерб членам команды, переполнило чашу их терпения и спровоцировало заговор. На рассвете 28 апреля 1789 года, недалеко от острова Тонга, капитан Блай вместе с 18 верными ему членами команды под угрозой смерти был высажен в шлюпку. Его драгоценный груз, по мнению историков, погиб: необразованные мятежники выбросили его за борт.
Так как долго оставаться на Таити мятежникам было опасно (рано или поздно за ними должна была прийти карательная экспедиция), Флетчер Кристиан принял решение отправиться на поиски необитаемого острова, где Королевский флот не смог бы его найти. 16 членов команды остались на Таити, и 14 из них были арестованы пришедшей карательной экспедицией HMS Pandora (2 умерли до прихода карателей). Впоследствии трое из них были приговорены к смертной казни и повешены на ноках реев линейного корабля «Брунсвик».
23 января 1790 года «Баунти», на котором находилось 9 членов экипажа, подошел к берегам острова Питкэрн. Кроме них 6 таитянских мужчин, 11 таитянских женщин и один ребёнок стали первыми жителями острова.
Пребывание мятежников на острове Питкэрн было своего рода возмездием. Жизнь на острове была суровой. Зависть порождала насилие и смерть. В конце концов из мятежников остался в живых только один мужчина — Джон Адамс. Все остальные англичане и таитяне перебили друг друга в ссорах из-за женщин. Адамс принял на себя роль патриарха общины, воспитывая многочисленных детей, которые успели родиться до резни. Несмотря на эти проблемы и сопровождающие их трудности в борьбе за существование, «колония» выжила. Впоследствии потомки этих поселенцев получили право в 1856 году поселиться на острове Норфолк.
Сам корабль «Баунти» был сожжён мятежниками вскоре после высадки на Питкэрн, чтобы никто из них не смог убежать с острова.
Судьба Уильяма Блая
Блай и его спутники на своём 7-метровом баркасе провели семь недель, полных лишений и испытаний. Взяв курс на северо-запад, они миновали острова, теперь известные как Фиджи, затем поплыли к восточному побережью Новой Голландии (Австралия) и в конце концов обрели спасение на острове Тимор, который находится около 6000 километров западнее от того места, где они были оставлены.
Когда Блай вернулся в Англию, в его распоряжение предоставили два корабля. И он снова отправился на Таити за саженцами хлебного дерева. На этот раз (это было в 1792 году) ему удалось привезти 700 саженцев в Вест-Индию — на остров Сент-Винсент и на Ямайку. Там и по сей день растут хлебные деревья. Но по возвращении в Англию его ждал холодный приём в Адмиралтействе. В его отсутствие прошло судебное заседание, где бывшие мятежники выдвинули обвинения против капитана и выиграли дело (при отсутствии Блая). Главным свидетельством событий на корабле стал дневник Джеймса Моррисона, который был помилован, но жаждал смыть позор мятежника с имени семьи. Дневник противоречит записям корабельного журнала и написан после событий. Эти записи стали основой романа и последовавших экранизаций[1].
Капитан Блай умер в 1817 году в звании вице-адмирала, в газетах с некрологом эпизод с восстанием на «Баунти» никак не упоминался.
Bounty
Для съёмок фильма в 1961 году на верфи Smith & Rhuland Shipyard в канадском Луненберге был построен корабль-новодел Bounty. Затонул у побережья Северной Каролины во время урагана Сэнди 29 октября 2012 года, несколько членов команды погибло[2].
Напишите отзыв о статье "HMS Bounty"
Примечания
- ↑ www.tvthrong.co.uk/revealed/coming-soon-the-captain-bligh-conspiracy-revealed Документальный фильм британского телевидения
- ↑ [www.cbc.ca/news/canada/new-brunswick/story/2012/10/29/ns-hms-bounty-hurricane-sandy.html Bounty crew member found dead, captain still missing]. Проверено 30 октября 2012. [www.webcitation.org/6BwrpW93F Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
Ссылки
- [ships.3dn.ru/ Чертежи парусника]
- [www.pitcairn.ru/index.htm PITCAIRN.RU: Российский научно-популярный проект, посвящённый мятежу на «Баунти» и острову Питкэрн]
- [www.sciam.com/article.cfm?chanID=sa006&articleID=00021A7A-036C-1FFB-809C83414B7F0000&colID=13 A Bounty of Science]
- [www.mtq.qld.gov.au/08pandora/placeinhistory.htm HMS Pandora]
- [www.onlinepitcairn.com/history.htm История Питкерна]
- [library.puc.edu/pitcairn/bounty/index.shtml William Bligh & HMAV Bounty]
Отрывок, характеризующий HMS Bounty
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
