Баффи — истребительница вампиров (телесериал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Баффи — истребительница вампиров
Buffy the Vampire Slayer
Жанр

мистическая драма / ужасы / боевик с элементами комедии

Создатель

Джосс Уидон

В ролях

Сара Мишель Геллар
Николас Брендон
Элисон Ханниган
Энтони Стюарт Хэд
Джеймс Марстерс
Дэвид Борианаз

Страна

США США

Количество сезонов

7

Количество серий

144 (список эпизодов)

Производство
Продюсер

Джосс Уидон
Марти Ноксон

Режиссёр

Джосс Уидон
Джеймс Контнер
Дэвид Соломон

Сценарист

Джосс Уидон
Марти Ноксон
Джейн Эспенсон

Хронометраж

43 мин

Трансляция
Телеканал

WB (1 — 5-й сезоны)
UPN (6 — 7-й сезоны)

На экранах

с 10 марта 1997
по 20 мая 2003

Формат видео

NTSC 480i 4:3
PAL 576i 16:9 (4-7 сезоны)

Ссылки
IMDb

ID 0118276

«Баффи — истребительница вампиров» (англ. Buffy the Vampire Slayer) — американский молодёжный телесериал с Сарой Мишель Геллар в главной роли о судьбе американской девушки, обладающей сверхчеловеческими силами. Сериал создан по мотивам одноимённого полнометражного фильма 1992 года. Начинаясь как комедийный фильм ужасов, с каждым сезоном сериал становился всё мрачнее и драматичнее. По сюжету Баффи переезжает в городок Саннидейл, переполненный потусторонними существами, которых ей поручено истреблять.





Сюжет

Сезон 1

Баффи сожгла спортзал, полный вампиров, поэтому ей пришлось переехать вместе с матерью Джойс в небольшой городок Саннидэйл, где её встречает новый Наблюдатель, школьный библиотекарь Руперт Джайлз, и новые проблемы: древний вампир Мастер готовит Конец света, а сама Баффи влюбилась в Ангела — вампира с человеческой душой. Кроме того, новые друзья девушки, Уиллоу, Ксандер и Корделия, постоянно попадают в неприятности.

Сезон 2

Роман Баффи и Ангела не успевает обрести обороты, как после первой ночи вместе, Ангел теряет душу и становится вампиром в полном смысле — самым кровожадным и жестоким демоном, веками терроризировавшим мир — Ангелус хочет смерти Баффи, а помочь ему в этом готовы его давние компаньоны: вампир Спайк и его пассия Друсилла, настолько же коварные, насколько и непредсказуемые. А в город приезжает новая Истребительница Кендра, призванная в минуты клинической смерти Баффи после встречи с Мастером.

Сезон 3

Выпускной год в школе приготовил для Баффи много сюрпризов — мэр Уилкинс оказывается древним демоном, желающим захватить мир и привести его к Апокалипсису, а новая Истребительница Фэйт, ставшая лучшей подругой Баффи, после несчастного случая, в результате которого погиб человек, становится приспешницей мэра, таким образом у Истребительницы появляются сразу два сильных врага. Кроме того, Ангела удаётся вернуться в мир живых из измерения демонов, и он вновь обладает душой, благодаря проклятию Уиллоу, которое она успела наложить на Ангела перед тем, как его проглотил Акатла.

Сезон 4

Школа позади, Баффи и её друзья поступают в колледж Саннидэйла. Вскоре выясняется, что в секретной лаборатории под зданием колледжа работает правительственная организация под названием Инициатива, которая ловит и изучает демонов. Когда вампир Спайк возвращается в Саннидейл, намереваясь убить Истребительницу, он попадается бойцам Инициативы. Ему вживляют чип, лишающий Спайка способности убивать людей. Чтобы выжить, он вынужден прибегать к помощи Баффи и её друзей. Баффи влюбляется в Райли — студента-старшекурсника и командира группы по охоте на демонов. Вместе они выходят на охоту. Борцы с демонами не подозревают, что в стенах организации профессор Мэгги Уолш использует добываемые ими знания и материалы, чтобы создать непобедимого искусственного супер-солдата Адама, более страшного, чем любой демон. История Франкенштейна повторяется — искусственный монстр, едва придя в себя, убивает создательницу и вырывается на свободу. Военные бессильны, и команде Истребительницы вместе с примкнувшим к ним Райли приходится браться за дело самим.

Сезон 5

В жизни Баффи появляется непонятно откуда взявшаяся сестра Дон. Кто она? Почему все вокруг помнят её с детства? Райли уходит. Жестокая богиня Глори охотится за таинственным Ключом, который позволит открыть дверь в другой мир; для нашего мира это будет означать конец. Спайк влюбляется в Баффи и делает всё, чтобы добиться ответных чувств. Умирает мама Баффи - Джойс после долгой болезни и операции. Предотвращая очередной глобальный катаклизм, Баффи для спасения жизни сестры вынуждена пожертвовать собой.

Сезон 6

После смерти Баффи, пожертвовавшей жизнью ради спасения мира, Саннидэйл находится в хаосе. Друзья Баффи решают воскресить Истребительницу, не подозревая, что вырвали её из Рая, вновь обрекая на земные страдания. Тара, подруга Уиллоу, озабочена влиянием магии, которое она оказывает на Уиллоу. Между тем, в городе появилась троица неудачливых, но достаточно опасных изобретателей, решивших прославиться на весь мир в качестве супер-злодеев. Поначалу их творения кажутся нелепыми, но трагедия, которая изменит жизнь Уиллоу раз и навсегда, скоро случится именно по их вине…

Сезон 7

В Саннидэйле построили новую школу, куда Дон поступает в качестве ученицы, а Баффи — специалиста по «трудным» подросткам. Но спокойной учёбе и жизни, видимо, не бывать: во всём мире пробуждаются силы зла. Британский Совет уничтожен, во всём мире идёт охота на потенциальных Истребительниц. Команда Баффи, пробиваясь сквозь личные проблемы и противодействие сил тьмы, готовится к «последнему и решительному» бою. В результате этого боя Саннидэйл полностью разрушен, Адская Пасть — уничтожена, а все девушки в мире, потенциально способные стать Истребительницами, стали ими, получив необходимые силы и способности.

В ролях

Музыка

Главная музыкальная тема сериала, играющая в титрах и вступительной заставке — Nerf Herder «Buffy the Vampire Slayer».

В серии «Суперзвезда» Джонатан, суперзвезда, исполняет различные хиты группы «Royal Crown Revue».

См. также

Напишите отзыв о статье "Баффи — истребительница вампиров (телесериал)"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Баффи — истребительница вампиров (телесериал)

– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.