Бахметьев, Борис Александрович

Борис Александрович Бахметьев
Борис Бахметьев в 1918 году.
Дата рождения:	1 марта 1880(1880-03-01)
Место рождения:	Тифлис, Российская империя
Дата смерти:	21 июля 1951(1951-07-21) (71 год)
Место смерти:	Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США
Страна:	Российская империя Российская империя → США США
Научная сфера:	Гидродинамика
Место работы:	Санкт-Петербургский политехнический институт, Колумбийский университет
Альма-матер:	Петербургский институт инженеров путей сообщения
Известен как:	учёный в области прикладной гидродинамики, основатель Бахметьевского фонда Колумбийского университета, видный общественный деятель русский эмиграции в США

Бори́с Алекса́ндрович Бахме́тьев (1880, Тифлис — 1951, Нью-Йорк) — русский и американский учёный в области гидродинамики, политический и общественный деятель.

Биография

Родился в 1880 году в Тифлисе. Окончил Тифлисскую классическую гимназию с золотой медалью (1898), затем в 1902 году Петербургский институт инженеров путей сообщения. В 1903 году он продолжил образования в Цюрихском политехническом институте. В 1911 году защитил докторскую диссертацию в Институте инженеров путей сообщения в Санкт-Петербурге.

С 1905 по 1917 годы он являлся профессором по кафедрам гидравлики, гидроэнергетики, теоретической и прикладной механики Петербургского политехнического института.

Общественная деятельность

С начала Первой мировой войны Бахметьев стал заниматься общественно-политической деятельностью, так например, в 1915 году он включился в работу Международного Красного Креста на территории Российской империи. Он являлся членом Военно-промышленного комитета и Закупочной комиссии, которая занималась организацией поставок снаряжения для русской армии из США и Великобритании.

В 1917 году Бахметьев стал товарищем министра торговли и промышленности Временного правительства.

Он явился инициатором создания в США Российского гуманитарного фонда («Бахметьевский гуманитарный фонд», не путать с герценовским «Бахметьевским фондом»), который он возглавлял в течение многих лет. Документы разнообразного характера, в том числе и дипломатические, русской эмиграции, которые он собирал долгое время явились основой организованного им архива российский и восточноевропейской истории и культуры Колумбийского университета США, который позднее был назван его именем. Он также был директором организованного при его участии фонда помощи российским студентам.

Миссия Бахметьева. Посол России в США

В апреле 1917 Временное правительство поручило Бахметьеву чрезвычайную дипломатическую миссию для ведения переговоров о получении займа у американского правительства для приобретения сельскохозяйственной техники и инвентаря. Руководителем миссии был назначен Бахметьев; в качестве представителя Министерства земледелия в её состав был включен Н. А. Бородин. Миссия отбыла через Владивосток на Тихоокеанское побережье США, откуда специальным поездом переехала в Чикаго. Приезд российской делегации и пребывание в крупнейших городах Америки, включая Нью-Йорк, Вашингтон и Бостон, широко и очень благожелательно освещались в американской прессе.

Новый посол ехал в США через Японию. Нам было интересно, что за дипломата посылает Временное правительство представлять себя за границу. Бахметьев показал себя умным и блестящим человеком, но сильно отличался от наших представлений о русском дипломате. <…> Бахметьева сопровождало около пятидесяти человек представителей различных министерств с женами, секретарями и даже друзьями секретарей. У всех было очень высокое жалование, невозможное в царской России.

В июне 1917 миссия была преобразована в посольство России в США, а Бахметьев назначен послом Временного правительства в США. После Октябрьской революции в России Бахметьев остался в США и, формально оставаясь послом, он продолжил свою деятельность в Закупочной комиссии и в работе Русского информбюро в Нью-Йорке. Так как Конгресс критиковал правительство США за поддержку российских дипломатов, более не представлявших действительное правительство России, 30 июня 1922 года Бахметев ушел в отставку. Он взял на себя заботы об эмигрантах, прибывших из России в США, в том числе он помогал в обустройстве в США таким выдающимся деятелям науки как В. Зворыкин, О. Струве, И. Сикорский, С. Тимошенко.

Бахметьев принимал активное участие в разработке проектов документов для Парижской мирной конференции 1919—1920 годов.

Научная деятельность

После подписания в 1922 году Рапалльского договора Советской России с Германией Бахметьев вернулся к научно-инженерной деятельности. В 1923 году им была открыта в Нью-Йорке консультационная фирма по вопросам проектирования гидравлических систем, а также он являлся одним из учредителей ряда других фирм научно-технического характера. Наиболее тесно Бахметьев сотрудничал с фирмой «Lion Match Co», в которой он являлся председателем совета компании.

В это же время он занимался научными исследованиями по гидродинамике — он исследовал переменные потоки жидкости в лаборатории гидравлики Колумбийского университета Нью-Йорка, а с 1931 года стал профессором кафедры гражданского строительства этого университета. Бахметьев один из первых применил методы аэродинамики в гидродинамике, что открывало новые перспективы в развитии этой науки о течении жидкостей.

Им были написаны получившие широкую известность такие научные работы по гидродинамике: «Переменные потоки жидкости» (1914), «Гидравлика открытых каналов» (1923), «Механика турбулентного движения» (1936). В середине 1940-х годов Бахметьев стал одним из членов — учредителей Американского Национального фонда Научных исследований, а также он входил в Национальный внешнеполитический совет, Ассоциацию прогресса науки, Академию наук историков Нью-Йорка и Коннектикута.

Научные награды

За свою работу «Механика турбулентного движения» Бахметьев был награждён Большой медалью общества дипломированных инженеров Франции. Он также являлся лауреатом премий Дж. Лори (1937) и Дж. Стивенса (1944), которые были ему присуждены за заслуги в развитии прикладной науки.

В 1945 году он был избран почетным членом Американского общества гражданских инженеров, членом которого он являлся с 1917 года. Он также являлся членом Американского общества инженеров — механиков и Института аэрокосмических наук.

Бахметьев являлся любителем и коллекционером работ российских живописцев, а также коллекционировал русские иконы.

Память

Имя Бахметьева носит основанные им Бахметьевский гуманитарный фонд и Бахметьевский архив российской и восточноевропейской истории и культуры Колумбийского университета.

Ссылки

• [www.hrono.info/biograf/bio_b/bahmetev_ba.html Бахметьев Борис Александрович на Хроносе]
• [aleho.narod.ru/book/bahmetyev.htm Бахметьев Борис Александрович]
• Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. — с.70-71.
• [www.columbia.edu/cu/lweb/indiv/rbml/units/bakhmeteff/biography.html Биография Бахметьева на странице «Бахметьевского фонда» на сайте Колумбийского университета (англ.)]
• [www.rusdiplomats.narod.ru/bahmetyev-ba.html Борис Александрович Бахметьев]

Отрывок, характеризующий Бахметьев, Борис Александрович

Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.