Бахрам I
| Бахрам I пехл. Warahrān, Wahrām; парф Warθagn<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Изображение Бахрама I на серебряной драхме</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 273 — 276 | ||
| Предшественник: | Ормизд I | |
| Преемник: | Бахрам II | |
| Род: | Сасаниды | |
| Отец: | Шапур I | |
Бахрам (Варахран) I — царь царей (шахиншах) Ирана, правил приблизительно в 273 — 276 годах. Из династии Сасанидов. Арабские и персидские авторы, в том числе Фирдоуси, считают Бахрама сыном Ормизда I, однако он был одним из сыновей Шапура I[1]. Бахрам носил имя в честь зороастрийского божества-язата (ангела) войны и победы Веретрагны (др.-перс. Vṛθragna, авест. Vərəθraγna — «разбивающий препятствие»)
Содержание
Жизнь до прихода к власти и правление
Во время правления отца сначала управлял провинцией Гилян, а затем (после 260 года) получил другой удел — Керман. Источники представляют Бахрама, как правителя увлекающегося войной, охотой и пирами, которые он расценивал как добродетельные занятия. В то же время он «был благородным и добрым человеком, и народ радовался его воцарению. Он обращался с ними хорошо и следовал как царь путём своих отцов в отношении народа»[2].
Война с римлянами
Спустя год после воцарения Бахрама римляне пошли на персов войной. Причиной этого была поддержка персами царицы Пальмиры Зенобии. Несколько лет ранее, провозгласив правителями Пальмиры сначала себя, а потом и своего сына Вабаллата, она стала ориентировать свою политику не на Рим, как ранее, а на союз с Ираном. Пока в Европе шли войны и восстания узурпаторов, римляне ничего не могли с этим поделать. Только после стабилизации внутренних, в правление энергичного и решительного Аврелиана римляне попытались справиться с этой властной женщиной. В конце концов император Аврелиан лично возглавил войска, отправился на Восток и только после тяжёлых сражений смог разбить персидские отряды, спешащие на помощь осаждённой Пальмире, и взять город. Зенобия пыталась достичь Ирана на беговых верблюдах, но римская конница перехватила её. Аврелиан двинулся на Иран, помогавший мятежникам. Однако в самом начале похода он был убит своими приближёнными (275 год), легионы повернули назад, и несколько лет на западных границах Ирана стоял мир.
Казнь Мани
По одной из версий именно в правление Бахрама I был убит основатель манихейства пророк Мани. Бахрам I отошёл от политики веротерпимости, которую проводили его предшественники — отец Шапур I и брат Ормизд I, — и принял сторону фанатичного насаждателя зороастризма верховного жреца Картира. Мани понял, что отношение власти окончательно меняется и решил покинуть пределы владений шаха. Он находился на пути в земли кушан, когда его настиг запрет покидать пределы Ирана, направленный Бахрамом. В январе 276 года Мани был вызван ко двору. Шах, сопровождаемый Картиром, встретил его угрозами, упрекая в расшатывании устоев государства и нежелании участвовать в социальной жизни общества. Затем царь потребовал от пророка подтвердить свою веру каким-нибудь чудом и предложил для начала испытание расплавленным свинцом — его лили на грудь испытуемому. Мани отказался. Тогда Бахрам обвинил его во лжи, приказал арестовать и забить в кандалы. Вскоре Мани умер от истощения в темнице Гунде-Шапура. Его тело, как преступника, было обезглавлено. Церковный историк Сократ Схоластик передаёт несколько иную легенду о его гибели. Якобы Мани не смог исцелить царского сына, который умер у него на руках. Шах приказал содрать с него кожу, набить её соломою и выставить у городских ворот[3][4].
Бахрам I правил три года, три месяца и три дня[5][6][7]. Инвеститурный рельеф Бахрама I (с позднейшими добавлениями Нарсе) сохранился неподалёку от Бишапура.[8]
Напишите отзыв о статье "Бахрам I"
Примечания
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Persien/III/Aufschrift_Kaaba_zoroastr/text.phtml?id=7513 Надпись Картира на «Каабе Зороастра» в Накше-Рустаме, 6]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Tabari/per1.phtml?id=1374 Мухаммад ат-Табари. Истории пророков и царей. N47]
- ↑ [krotov.info/acts/04/socrat/socr01.html Сократ Схоластик. Церковная история. Книга I, 22]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus4/Mychel_Syr/frameotryv1.htm Михаил Сириец. Хроника. §116—117]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Tabari/per1.phtml?id=1374 Мухаммад ат-Табари. Истории пророков и царей. N48]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus17/Agat_Mirin_2/text4.phtml?id=12487 Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. Книга IV, 24]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus17/Biruni_2/text5.phtml?id=15764 Аль-Бируни Памятники минувших поколений. Часть 5. 121—129]
- ↑ Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 75.
Ссылки
- [www.iranicaonline.org/articles/bahram-the-name-of-six-sasanian-kings#pt1 Энциклопедия Ираника: Бахрам I]
- [www.livius.org/sao-sd/sassanids/sassanid-reliefs.html Скальные рельефы Сасанидов]
Литература
- Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. История Ирана III — VII вв. в легендах, исторических хрониках и современных исследованиях. — М.: СМИ-АЗИЯ, 2008. — 352 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-91660-001-8.
| Правители раннесредневекового Ирана (Сасаниды¹) |
|---|
|
Сасан •
Папак •
Ардашир Папакан •
Шапур I •
Ормизд I •
Бахрам I •
Бахрам II •
Бахрам III •
Нарсе •
Ормизд II •
Шапур II •
Арташир II •
Шапур III •
Бахрам IV •
Йездигерд I •
Бахрам V •
Йездигерд II •
Ормизд III •
Пероз •
Балаш •
Кавад I •
Замасп •
Хосров I Ануширван •
Ормизд IV •
Бахрам VI •
Хосров II Парвиз •
Кавад II •
Арташир III •
Шахрвараз •
Борандохт •
Азармедохт •
Йездигерд III
|
Отрывок, характеризующий Бахрам I
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
