Султан Египта

Султан Египта — титул правителя Египта, который носили правители из династии Айюбидов, Мамлюки (1250—1517) и правители из династии Мухаммада Али с 1914 по 1922 год.

За свою долгую историю Египет управлялся фараонами, халифами, султанами, пашами, королями и президентами.

В период с 661—750 Египтом правила династия арабских халифов — см. Омейяды (Умайяды, Умаййады).

В период с 750—972 Египтом правила династия арабских халифов — см. Аббасиды (араб. العبّاسيّون‎, Abbāsīyūn).

В период с 972—1171 Египтом правила династия шиитских халифов — см. Фатимиды (араб. الفاطميون‎‎‎).

Султанами охватывается период с 1171 по 1517 годы.

1171 — имело место вторжение Саладина.

В период с 1171—1250 Египтом правила династия султанов курдского происхождения — см. Айюбиды (Эйюбиды).

В период (1250—1517) Египтом правили султаны мамлюкского происхождения.

Истории известно две «династии» мамлюкских султанов, а именно:

• Бахриты (1250—1382) — преимущественно была тюркского происхождения.
• Бурджиты (1382—1517) — преимущественно были выходцы с Кавказа.

Айюбидский султанат

С 1171—1250 Египтом правила династия Айюбидов. Представители главной линии династии Айюбидов правили Египтом (1169—1252, с 1174 года с титулом Султан), являясь при этом сюзереном для боковых линий династии, правивших в разных регионах Ближнего Востока (в Палестине, Сирии, Ираке, Аравии, Малой Азии).

Первоначально вассалы династии Зенгидов в Халебе. Посланные в 1169 году атабеком Нур ад-Дином Махмудом на помощь фатимидскому халифу для организации сопротивления крестоносцам, получили от него должность великого везира Египта. После смерти в 1171 году последнего халифа аль-Адид ли-Дини-Ллаха ликвидировали Фатимидский халифат, формально объявили Египет частью государства султаната Зенгидов и признали духовную власть Аббасидов.

В 1174 году провозгласили независимость от династии Зенгидов и начали обширные завоевания.

Её основатель Салах-ад-Дин низложил шиитскую династию Фатимидов, опираясь на тюркско-сельджукские войска, находившиеся в Египте. Власть Айюбидов распространилась на Киренаику, Триполитанию, Йемен, Сирию, верхнюю Месопотамию. Они нанесли ряд поражений крестоносцам, преследовали шиитов. В религиозной жизни укреплялось господство суннизма. Все выходцы из рода Айюба имели в самостоятельном правлении отдельные провинции. В 1238 году государство распалось на уделы. В 1250 году мамлюки убили последнего султана из Айюбидов и захватили власть.

Держава Айюбидов делилась на многочисленные уделы. Глава династии носил титул султана, прочие члены династии — маликов и амиров.

Имя	Годы правления	Примечание
Салахуддин аль-Айюби	1174-1193	султан Египта и Сирии, талантливый полководец, мусульманский лидер XII века. Основатель династии Айюбидов, которая в период своего расцвета правила Египтом, Сирией, Ираком, Хиджазом и Йеменом.
Усман аль-Азиз	1193—1198	Второй сын Саладина и вторым султаном из династии Аюбидов, правящих в Египте. Перед смертью Саладин разделил свои владения между своих близких — Аль-Афдал получил Сирию, Палестину и Йемен, Аз-Захри получил Север Сирии, а Абу Бакр получил Месопотамию. Это вскоре привело к конфликту, в ходе которого Абу Бакру, брату Саладина, удалось захватить землю от Месопотамии до Египта и свергнуть аль-Малика, приняв престол под именем аль-Малик аль-Адиль I (1200—1218).
Мухаммад аль-Мансур	1198—1200
Ахмад аль-Адиль	1200—1218
Мухаммад аль-Камиль	1218—1238
Абу Бакр аль-Адиль	1238—1240
Айюб ас-Салих	1240—1249
Туран-шах II ибн Айюб	1249—1250	Сын султана Ас-Салиха Айюба. После смерти султана Ас-Салих Айюб ибн Мухаммада его любимая наложница Шаджар ад-Дурр и главный шейх («шайх аш-шуйух») скрыли факт смерть султана, тайно вызвали Туран-шаха с иракскими войсками и стали издавать указы от имени покойного. Одним из таких указов войскам было приказано принести присягу Туран-шаху как наследнику престола.
Муса аль-Ашраф	1250—1252

Мамлюкский султанат

В XI—XII вв. правящая в Египте династия Айюбидов привлекала мамлюков для несения военной службы. В 1250 году лидеры мамлюков-тюрок отстранили Айюбидов, взяв власть в Египте в свои руки. Через 10 лет мамлюки под командованием султана Бейбарса разгромили монголо-татар в битве при Айн Джалуте. В 1268 году ими были разгромлены крестоносцы, а ещё через 5 лет — исмаилиты-низариты. Владения Мамлюкского султаната включали Сирию и Палестину и часть территории Северной Африки. Мамлюки положили конец существованию на юге Малой Азии армянского царства Рубенидов.

Мамлюки были ревнителями суннитского ислама. После разгрома монголо-татарами Багдадского халифата они снова возродили Аббасидский халифат. Однако реальная светская власть принадлежала не Аббасидским халифам, а мамлюкским султанам. Под защитой мамлюков находились и священные города мусульман, Мекка и Медина. При мамлюках наблюдался подъем культурной жизни в султанате.

В 1516 году турки-османы во главе с султаном Селимом I разгромили мамлюков в сражении при Марж Дабике возле Алеппо, и присоединили их владения к Османской империи. Мамлюки сохранили своё влияние в Египте в качестве влиятельного сословия вплоть до 1811 года, когда египетский султан Мухаммад Али распорядился истребить их.

Правление мамлюков осуществлялось двумя династиями — Бахриты (1250—1390) и Бурджиты (1390—1516).

Бахриты

Династия Бахритов

Имя	Годы правления	Примечание
Шаджар ад-Дурр	1250	вдова аль-Малика ас-Салиха ад-дина Айюба
Айбек аль-Муизз	1250—1257	Происходил из туркменов, во всяком случае, в среде мамлюков он был известен как Айбек ат-Туркмани.
аль-Мансур Али	1257—1259	Настоящими правителями страны при пятнадцатилетнем Али были могущественные эмиры Санджар аль-Халаби, атабек султана, Санджар аль-Гатми, лидер остававшихся в Египте бахритов, и Кутуз аль-Му’иззи, фаворит Айбека.
Кутуз аль-Музаффар	1259—1260	Был старшим эмиром мамлюков аль-Му‘изза Айбека, после прихода к власти последнего занял пост наместника султаната Египта.
Бейбарс I аль-Бундукдари	1260—1277	Известен успешными войнами в Палестине и Сирии против монгольских ильханов и европейских крестоносцев.
Саид Берке-хан	1277—1280	Отрёкся в августе 1279 года. На престол был возведён семилетний брат Берке-хана Саламыш под опекой Калауна.
Бадруддин Саламыш	1280	Через несколько после возведения на трон свергнут Калауном, который принял титул султана.
Сайфуддин Калаун	1280—1290	До воцарения на трон Калаун занимал пост командующего сотней. Он отличился в походах против Хулагуидов, М. Армении и монголов (1272), которые пытались вновь укрепиться в Сирии после разгрома при Айн-Джалуте (1260).
аль-Ашраф Халиль	1290—1294	Сын султана Калауна, старший брат ан-Насира Мухаммеда. Более всего известен завоеванием последнего из государств крестоносцев в Палестине, закончившимся захватом Акры в 1291 году.
Ан-Насир Мухаммад	1294—1295, 1299—1309, 1309—1340	Он был младшим сыном султана Калауна и братом султана аль-Ашраф Халиля. Его мать имела монгольское происхождение. Он и умер в Каире в 1341 году.
аль-Адиль Китбуга	1295—1297	В юности был захвачен в плен после поражения монгольской армии при Хомсе (1260). Приобретён эмиром аль-Мансуром Калауном и стал сначала одним из его личных мамлюков — Мансури, а после длительной службы — приближённым эмиром ставшего султаном Калауна и затем его сына аль-Ашрафа Халиля.
Ладжин аль-Мансур	1297—1299
Бейбарс II аль-Джахангир	1309
Абу Бакр аль-Мансур	1340—1341
Куджук аль-Ашраф	1341—1342
Ахмад ан-Насир	1342
Исмаил ас-Салих	1342—1345
Шабан I аль-Камиль	1345—1346
Хаджжи I аль-Музаффар	1346—1347
Аль-Хасан ан-Насир	1347—1351, 1354—1361
Салих Салахуддин	1351—1354
Мухаммад аль-Мансур Салахуддин	1361—1363
Шабан II аль-Ашраф	1363—1376	согласно некоторым источникам Шабан II был казнен во время беспорядков, охвативших Египет. Однако другие источники утверждают, что он скончался во время паломничества в Мекку.
Али аль-Мансур	1376—1382
Хаджжи II ас-Салих	1382, 1389—1390

Бурджиты

Династия Бурджитов

Имя	Годы правления	Примечание
Баркук аз-Захир	1382—1389, 1390—1399	Основатель династии Бурджитов, родился в Черкесии. Утвердился на престоле в 1382 г. При нём все эмирские должности были заняты черкесами, вследствие чего все последующие султаны выходили только из среды черкесов. Перед смертью провозгласил своим наследником 13-летнего сына Фараджа.
Фарадж ан-Насир	1399—1405, 1405—1412	Сын Баркука, рожденный греческой невольницей.
Абдул-Азиз аль-Мансур	1405	В 1405 группа мамлюков попыталась возвести на престол Абдул-Азиза аль-Мансура. Его правление продолжалось всего несколько месяцев.
Абуль-Фадль аль-Мустаин	1412	В 1412 г. Фарадж ан-Насир предпринял очередной поход в Сирию, взяв с собой халифа аль-Мустаина. Султан потерпел поражение и был осажден в Дамаске. Сирийцы взяли в плен халифа и провозгласили его султаном. Аль-Мустаин упорно отказывался от этой сомнительной чести.
Шайх аль-Муайяд	1412—1421	Через несколько месяцев после того, как аль-Мустаин взошёл на трон, Шайх аль-Муайяд отстранил его от власти и сам стал султаном.
Ахмад I аль-Музаффар	1421	После восхождения на престол почти сразу тот был низложен эмиром Татаром, который велел казнить всех приспешников Шайха аль-Муайяд.
Татар аз-Захир	1421	Через три месяца после восхождения на престол Татар аз-Захир заболел и умер. Трон передал своему 10-летнему сыну Мухаммаду I.
Мухаммад I ас-Салих	1421—1422	Взошёл на трон после смерти отца. Низложен управляющим султанского дворца Барсбоем а 1422 году.
Барсбой аль-Ашраф	1422—1438	Низложил Мухаммада I ас-Салиха. Был алчным, вспыльчивым и жестоким правителем.
Юсуф аль-Азиз	1438	В 1438 г. Барсбой умер, завещав престол своему сыну Юсуфу. В том же году он был смещён своим опекуном Джакмаком.
Джакмак аз-Захир	1438—1453	Сместил с престола Юсуфа аль-Азиза. Подавил все мятежи в Сирии, после чего начал войну с Родосом.
Усман аль-Мансур	1453	Сын Джакмака. Был жестоким, глупым и алчным правителем. Смещён в результате восстания мамлюков.
Инал аль-Ашраф	1453—1461	В 1453 г. мамлюки подняли против Усмана аль-Мансура восстание и провозгласили султаном командовавшего до этого в войне против Родоса египетским флотом, эмира Инала.
Ахмад II аль-Муайяд	1461	Сын Инала аль-Ашрафа. Смещён мамлюками после нескольких месяцев правления.
Хушкадам аз-Захир	1461—1467	После свержения Ахмада II аль-Муайяда мамлюки возвели на престол управлявшего до этого султанским доменом, грека Хушкадама.
Билбай аз-Захир	1467—1468	Пришёл к власти после смерти Хушкадама аз-Захира. Служил марионеткой в руках мамлюков.
Тимур-буга аз-Захир	1468	Пришёл к власти после смерти Билбая аз-Захира. Служил марионеткой в руках мамлюков.
Каит-бай аль-Ашраф	1468—1496	Пришел к власти в 1468 году. Он был жестоким, умным и дальновидным. При нём в 1485 г. началась первая война с турками, проходившая на территории малоазийских княжеств. Выиграл оба сражения и в 1491 г. заключил выгодный для Египта мир, по которому турки отказались от притязаний на Альбистан и Киликию.
Мухаммад II ан-Насир	1496—1498	Попытался вооружить египетскую армию огнестрельным оружием, но большинство мамлюков сочли эту реформу нечестивой. Молодой султан был убит в 1498 г. в Газе.
Кансух аз-Захир	1498—1500	Избран султаном после смерти Мухаммад II. Убит через два года после начала правления.
Джанбалат аль-Ашраф	1500—1501	Избран султаном после смерти Кансуха аз-Захира. Правил в течение короткого времени.
Туман-бай I аль-Адиль	1501	Избран султаном после смерти Джанбалата аль-Ашрафа. Правил в течение короткого времени.
Кансух аль-Гаури	1501—1516	Занял при поддержке эмиров трон в 1501 году в возрасте 60 лет. До этого был главным визирем.
Туман-бай II аль-Ашраф	1516—1517	Избран султаном после смерти Кансуха аль-Гаури. До этого исполнял обязанности наместника Египта. После неудачного восстания в Каире Туман-бай попал в плен к туркам и был казнён.

Султанат Египет

В декабре 1914 г. министерство иностранных дел Великобритании объявило о том, что Египет переходит под английский протекторат. 19 декабря англичане низложили хедива Аббаса II, который в то время находился в Стамбуле. Власть перешла его дяде Хусейну Камилю, который принял титул султана. После смерти Хусайна в 1917 г. власть перешла к его младшему брату Ахмеду Фуаду I. Став султаном, Фуад быстро обрел поддержку в рядах египетских националистов, которые создали в стране мощное движение за создание независимого египетского государства. Вспыхнувшее в 1919 году восстание было жестоко подавлено, но освободительная борьба не завершилась. В конце 1921 г. страну охватило новое восстание, которое заставило правительство Великобритании признать независимость Египта.

Хусейн Камиль

Хусейн Камиль (араб. السلطان حسين كامل‎; 21.10.1853, Каир — 9.10.1917, Каир) — султан Египта с 19 декабря 1914 по 9 октября 1917 года, во время британского протектората над Египтом. Хусейн Камиль был сыном хедива Исмаила-паши, который правил Египтом с 1863 по 1879 год. Хусейн Камиль был объявлен султаном Египта 19 декабря 1914 года, после того, как 5 ноября 1914 года оккупационные британские войска свергли его племянника, хедива Аббаса Хильми II. Вновь созданный Султанат Египет был объявлен британским протекторатом. Это положило конец де-юре османского суверенитета над Египтом, который после захвата власти в 1805 году Мухаммедом Али был в значительной степени номинальным. После смерти Хусейна Камиля его единственный сын, принц Камалуд-дин Хусейн отказался от престола, и тогда власть в султанате перешла к его брату Ахмеду Фуаду I.

Ахмед Фуад I

Ахмед Фуад I (26 марта 1868 — 28 апреля 1936) — султан (1917—1922), а затем Король Египта и Судана (1922—1936). Сменил титул после того, как 28 февраля 1922 года Великобритания в одностороннем порядке формально признала независимость Египта. Правление Фуада было ознаменовано противостоянием с партией Вафд, требовавшей полной, а не формальной независимости Египта. В 1930 году, пытаясь упрочить королевскую власть, Фуад I отменил конституцию 1923 года, заменив её новой, в которой парламенту отводилась только консультативная роль, однако в связи с широким общественным протестом был вынужден вернуть прежнюю конституцию в 1935 году. После смерти Фуада I трон унаследовал его сын Фарук I.

Литература

• Али-заде, А. А. Мамлюки : [[web.archive.org/web/20111001002751/slovar-islam.ru/books/M.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
• Рыжов К. В. Бахриты // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>
• Рыжов К. В. Бурджиты // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>
• Рыжов, К. В. [slovari.yandex.ru/~книги/Монархи.%20Мусульманский%20Восток%20XV-XX/Мухаммада%20Али%20династия/ Мухаммада Али династия] // Все монархи мира. Мусульманский Восток. XV—XX вв. — М. : Вече, 2004. — 544 с. : ил. — ISBN 5-9533-0384-X.</span>

Египет   История

Отрывок, характеризующий Султан Египта

– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.