Бахрушин, Юрий Алексеевич

Юрий Алексеевич Бахрушин
Род деятельности:	театральный критик, педагог, балетовед
Жанр:	балетоведение
Язык произведений:	русский

Ю́рий Алексе́евич Бахру́шин (15 января 1896, Москва — 4 августа 1973, Москва) — советский балетовед, театральный критик, историк балета, педагог.

Биография

Родился в известной московской купеческой семье. Его отец — Алексей Александрович Бахрушин — меценат, собиратель театральной старины, создатель частного литературно-театрального музея, в дальнейшем получившего его имя.

Окончил Реальное училище К. П. Воскресенского (1914), затем — Лазаревский институт. Также учился живописи на Пречистенских рабочих курсах в студии И. О. Дудина и К. Ф. Юона.

В 1917 году служил в Петроградском Измайловском полку, подпоручик, затем воевал в Красной Армии.

Демобилизовался в 1918 году.

В 1918—1924 году — помощник заведующего постановочной частью Большого театра.

В 1924—1935 году — заведующий постановочной частью, а в 1935—1938 — литературной частью Оперной студии К. С. Станиславского.

С середины 1920-х годов занимался историей балета и собирал материалы. На основе обработанных им документов в 1928 году вышла книга воспоминаний театрального декоратора и машиниста сцены К. Ф. Вальца, в 1940-е годы — книги воспоминаний балетмейстеров А. П. Глушковского и И. И. Вальберха, подготовленные Юрием Слонимским и Юрием Бахрушиным. С начала 1940-х годов публиковал в периодической печати рецензии на премьеры балетов Большого театра, спектакли Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, статьи о балете.

В 1943 году начал преподавать историю балетного театра в Московском хореографическом училище, затем в ГИТИСе и в школе при Ансамбле народного танца СССР под руководством И. А. Моисеева. Среди его учеников — все выдающиеся деятели советского балета 1950—1970 годов.

В 1948 году, с составления «Конспекта лекций по истории русского балета, читанных в Государственном институте театрального искусства им. Луначарского и в Хореографическом училище ГАБТ СССР», Юрий Бахрушин начал работу, ставшую главной в его жизни — создание «Истории русского балета», увидевшей свет в 1965 году. В этой книге в сжатой форме сконцентрирована вся история возникновения и развития балетного искусства в России, начиная с истоков и до революции 1917 года. Книга была рекомендована в качестве учебного пособия для студентов институтов культуры, учащихся театральных и хореографических учебных заведений, неоднократно переиздавалась многотысячными тиражами. И по сей день она является основным учебником по истории балета, несмотря на некоторую политизацию и идеологические издержки в духе социалистического реализма.

В последние годы жизни Юрий Бахрушин занимался изучением истории провинциального балетного театра в России XVIII — начала XIX веков и начальным этапам становления московской балетной школы, считая эту тему неисследованной. Эта работа осталась незаконченной.

Семья

• Отец — Алексей Александрович Бахрушин (1865—1929) — русский купец, меценат, собиратель театральных реликвий, основавший в 1891 году частный литературно-театральный музей, ныне известный как Театральный музей им. А. А. Бахрушина
• Мать — Вера Васильевна Бахрушина (1875—1942), дочь купца В. Д. Носова.

Сочинения

Книги

• Ю.А. Бахрушин. А.А. Горский. — М.—Л.: Искусство, 1946. — 52 с.
• Ю.А. Бахрушин. История русского балета. — М: Советская Россия, 1965. — 227 с.
• Ю.А. Бахрушин. [www.ozon.ru/context/detail/id/3094485/ История русского балета]. — 2-е. — М: Просвещение, 1973. — 310 с. — 35 000 экз.
• Ю.А. Бахрушин. [www.ozon.ru/context/detail/id/1480837/ История русского балета]. — 3-е. — М: Просвещение, 1977. — 288 с. — 100 000 экз.
• Ю.А. Бахрушин. [www.ozon.ru/context/detail/id/4450163/ История русского балета]. — 4-е. — М: Планета музыки, Лань, 2009. — 352 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-8114-0873-3.
• Ю.А. Бахрушин. [www.ozon.ru/context/detail/id/1387754/ Воспоминания]. — М: Художественная литература, 1994. — 704 с. — (Библиотека "История Москвы с древнейших времен до наших дней"). — 20 000 экз. — ISBN 5-280-02442-2.
• Ю.А. Бахрушин. [culture.ru/atlas/object/984 Воспоминания]. — 2-е, испр. и доп.. — М: ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, 2012. — 542 с. — (Бахрушинская серия). — 1000 экз. — ISBN 978-5-901977-51-4.

Избранные статьи

• Бахрушин Ю. Петипа // Экран : журнал. — М., 1922. — № 29.
• Бахрушин Ю. Балеты Чайковского и их сценическая история // Чайковский и театр. Статьи и материалы / А.И. Шавердян. — М.—Л.: Искусство, 1940. — 356 с. — 3000 экз.
• Бахрушин Ю. Балет Большого театра // [www.ozon.ru/context/detail/id/3819963/ Большой театр Союза ССР]. — М: Государственный ордена Ленина Академический Большой театр СССР, 1947. — 328 с.
• Бахрушин Ю. Балет русской провинции начала XIX века // Советский балет : журнал. — М., 1982. — № 1.
• Бахрушин Ю. Наши балетные бригады // Балет : журнал. — М., 2005. — № 3.

Ссылки

• [toropovo.wedge.ru/page/bakhrushin.html Отрывок] из «Воспоминаний» Юрия Бахрушина
• [www.m-planet.ru/detail_dop.php?avt=80 Предисловие «От издательства»] к 4 изданию «Истории русского балета» Юрия Бахрушина

Отрывок, характеризующий Бахрушин, Юрий Алексеевич

Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.