Бах, Иоганн Кристоф Фридрих

Иоганн Кристоф Фридрих Бах (нем. Johann Christoph Friedrich Bach; 21 июня 1732, Лейпциг — 26 января 1795, Бюккебург) — немецкий композитор, девятый сын Иоганна Себастьяна Баха, иногда именуемый «Бюккебургским Бахом». Не следует путать Иоганна Кристофа Фридриха с двоюродным дядей Иоганна Себастьяна Баха — Иоганном Кристофом.

Биография

Родился в Лейпциге, Германия, первые уроки музыки получил от своего отца, также обучался у своего двоюродного дяди, Иоганна Элиаса Баха. Начальное образование получил в лейпцигской школе Святого Фомы. Желал продолжить обучение в Лейпцигском университете, но не поступил туда. В 1750 году граф Шаумбург-Липпе Вильгельм назначил Иоганна Кристофа Фридриха клавесинистом в Бюккебурге, а в 1759 году он стал концертмейстером при дворе графов Шаумбург-Липпе. Там Иоганн Кристоф Фридрих сотрудничал с Гердером, который предоставил ему тексты для 6 вокальных сочинений (сохранились 4 из них).

Бах писал клавирные сонаты, симфонии, оратории, литургические песнопения, мотеты, оперы и песни. Так как граф Вильгельм предпочитал итальянскую музыку, Иоганн Кристоф Фридрих соответствующим образом адаптировал свой стиль, тем не менее сохраняя стилистические черты, характерные для музыки его отца и братьев (главным образом, Карла Филиппа Эммануила).

8 января 1755 года женился на певице Луции Элизабете Мюнхаузен (нем. Lucia Elisabetha Münchausen) (1728 — 1803). У них родилось восемь детей, три сына и пять дочерей. Граф Вильгельм был крёстным отцом сына Иоганна Кристофа Фридриха, Вильгельма Фридриха Эрнста Баха (впоследствии занимавшего должность музыкального директора при дворе Фридриха Вильгельма II).

В апреле 1778 года Иоганн Кристоф Фридрих с сыном Вильгельмом совершают путешествие в Англию, где в то время работал его брат, Иоганн Кристиан.

Иоганн Кристоф Фридрих был выдающимся виртуозом. До наших дней дошёл весьма широкий набор его произведений, в том числе 20 симфоний, поздние из которых испытали некоторое влияние Гайдна и Моцарта.

К несчастью, значительная часть произведений композитора была утеряна во время Второй мировой войны.

Похоронен на Етенбургском кладбище в Бюккенбурге.

Ссылки

• Terry, C. (1930). [www.jstor.org/stable/917359 Has Bach Surviving Descendants]? The Musical Times, 71(1048), 511-513. doi:1.
• Бах, Иоганн Кристоф Фридрих: ноты произведений на International Music Score Library Project
• [icking-music-archive.org/ByComposer/J.C.F.Bach.html Ноты произведений]

Отрывок, характеризующий Бах, Иоганн Кристоф Фридрих

Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.