Бах, Томас

Томас Бах нем. Thomas Bach<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент МОК
с 10 сентября 2013 года
Предшественник:	Жак Рогге
Рождение:	29 декабря 1953(1953-12-29) (70 лет) Вюрцбург, ФРГ
Образование:	Вюрцбургский университет
Профессия:	юрист
Деятельность:	Спортивный деятель, фехтование на рапирах
Награды:

Спортивные награды
Фехтование (мужчины)
Олимпийские игры
Золото	Монреаль 1976	Командная рапира
Чемпионаты мира
Серебро	Гётеборг 1973	Командная рапира
Золото	Буэнос-Айрес 1977	Командная рапира
Бронза	Мельбурн 1979	Командная рапира
Бронза	Клермон-Ферран 1981	Командная рапира

То́мас Бах (нем. Thomas Bach, род. 29 декабря 1953 года, Вюрцбург, ФРГ) — деятель немецкого и международного олимпийского движения, президент Международного олимпийского комитета с 10 сентября 2013 года, в прошлом — президент Олимпийской спортивной конфедерации Германии. Президент апелляционного комитета (англ. Appeals Arbitration Division) Спортивного арбитражного суда. В прошлом — фехтовальщик на рапирах, олимпийский чемпион 1976 года в командном первенстве, чемпион мира 1977 года в командном первенстве.

По образованию юрист, окончил университет Вюрцбурга. Свободно говорит, помимо родного немецкого, на французском, английском и испанском языках.

Спортивная карьера

В 1970-х — начале 1980-х годов — член сборной ФРГ по фехтованию на рапирах.

В 1973 году выиграл серебро чемпионата мира в Гётеборге в командном первенстве.

В 1976 году в Монреале 22-летний Бах единственный раз выступил на Олимпийских играх. В личном первенстве среди рапиристов он не выходил на дорожку, а в командном вместе с Маттиасом Бером, Харальдом Хайном, Клаусом Райхертом и Эриком Зенс-Гориусом выиграл золото, победив в финале команду Италии. Для сборной ФРГ это стало первой в истории олимпийской победой в командном первенстве рапиристов, ранее они никогда не выигрывали даже серебро.

В 1977 году сборная ФРГ вслед за олимпийским золотом победила и на чемпионате мира в Буэнос-Айресе. В 1979 году в австралийском Мельбурне сборная Западной Германии с Бахом в составе выиграла бронзу в командном турнире рапиристов, в 1981 году на чемпионате мира в Клермон-Ферране немцы вновь взяли бронзу. Сборная ФРГ, членом которой был Бах, являлась одним из потенциальных фаворитов турнира рапиристов и на Олимпийских играх 1980 года в Москве, но ФРГ поддержала бойкот Олимпиады 1980 года и не прислала в Москву свою делегацию.

Карьера спортивного функционера

В 1991 году в возрасте 37 лет Бах был избран членом МОК (в один год с будущим президентом МОК Жаком Рогге). В 1996—2000 годах — член исполкома МОК, в 2000—2004 годах — вице-президент МОК, вновь избран на должность вице-президента в 2006 году. Возглавлял ряд комиссий МОК. На сентябрь 2013 года возглавлял юридическую комиссию МОК и комиссию «Спорт и право».

Был членом наблюдательного совета оргкомитета чемпионата мира по футболу 2006 года в Германии.

В Германии в мае 2006 года при активном участии Баха произошло объединение Немецкого спортивного союза и Национального олимпийского комитета Германии в Олимпийскую спортивную конфедерацию Германии, сочетающую в себе функции министерства спорта и олимпийского комитета. В новую организацию вошли около 90 тысяч спортивных клубов с 27 млн членов (около трети населения Германии).

Президент МОК

В сентябре 2013 года 59-летний Бах стал одним из кандидатов на пост президента МОК в связи с уходом Жака Рогге.

10 сентября Томас Бах был избран новым президентом МОК. Бах стал первым в истории немцем и первым олимпийским чемпионом, возглавившим МОК. За него проголосовали 49 из 93 членов МОК. Конкуренцию победителю составил лишь пуэрториканец Ричард Каррион (29 голосов).

Допинговый скандал в России

Несмотря на мнение части мировой спортивной общественности о необходимости отстранения всей российской сборной от участия в Олимпийских Играх 2016 г. по результатам доклада Макларена, исполком МОК под председательством Т. Баха принял компромиссное решение. В связи с этим в статье «Русофил и коррупционер — всё как любит Путин» влиятельное немецкое издание Die Zeit высказало мнение о тесных неформальных отношениях с президентом России В. В. Путиным и назвало Баха «хорошо оплачиваемым российским спортивным послом». Bild отметил, что даже после оглашения результатов расследования о массовом применении допинга российскими спортсменами Томас Бах продолжал поддерживать Россию, утверждая, что МОК «имел позитивный опыт» сотрудничества с Россией и Путиным. Известная российская спортсменка, двукратная олимпийская чемпионка Елена Исинбаева высказала мнение, что Томас Бах «оказался сильным человеком, допустив Россию на Игры в Рио».

Награды

• 1981 — кавалерский крест ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»
• 1984 — орден «За заслуги перед землёй Баден-Вюртемберг»
• 1993 — офицерский крест ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»
• 2004 — командорский крест ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»
• 2014 — орден Почёта (Россия) — за большой вклад в развитие международного олимпийского и паралимпийского движения и заслуги в подготовке российских спортсменов
• 2015 — Орден Национального олимпийского комитета Белоруссии — за исключительные заслуги в развитии олимпийского движения, массового спорта и спорта высших достижений в Беларуси, а также за особые заслуги в пропаганде идеалов и принципов олимпизма, популяризации спорта и здорового образа жизни.
• 2015, 15 декабря — Орден князя Ярослава Мудрого V степени (Украина) — за значительный личный вклад в развитие спорта и популяризацию олимпийского движения на Украине

Ссылки

• [www.olympic.org/mr-thomas-bach Томас Бах на официальном сайте МОК]  (англ.)  (фр.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ba/thomas-bach-1.html Томас Бах] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Бах, Томас

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.