Бацевич, Гражина

Гражина Бацевич
Награды

Гражина Бацевич (польск. Grażyna Bacewicz; 5 февраля 1909, Лодзь — 17 января 1969, Варшава) — польская скрипачка и композитор.

Биография

Отец, литовец Vincas Bacevičius, давал дочери первые уроки игры на скрипке и фортепиано. Закончила Варшавскую консерваторию по классам скрипки и композиции (1932). По стипендии Падеревского в 1932—1933 училась в Париже у Нади Буланже. Брала частные уроки скрипки, впоследствии училась у Карла Флеша. Вернувшись в Польшу, играла в оркестре Польского радио (первая скрипка). В годы Второй мировой войны жила в Варшаве, давала подпольные концерты. После войны преподавала в Лодзинской государственной консерватории. С 1954, когда Бацевич попала в автокатастрофу, сочинение стало её единственным занятием.

Похоронена на варшавском кладбище Воинское Повонзки.

Сочинения

Инструментальные сочинения

• Четыре прелюдии для фортепиано (1924)
• Детская сюита для фортепиано (1933)
• Соната для скрипки (1941), премьера на подпольном концерте в Варшаве
• Эскиз для органа (1966)
• Вторая соната для фортепиано (премьера в 1953)

Камерная музыка

• Квинтет для флейты, гобоя, кларнета, фагота и трубы (1932)
• Сюита для двух скрипок (1943), премьера на подпольном концерте в Варшаве
• Струнный квартет No. 3 (1947), премия Министерства культуры Польши (1955)
• Струнный квартет No. 4 (1951), первая премия на международном конкурсе струнных квартетов в Льеже
• Струнный квартет No. 5 (1955)
• Струнный квартет No. 6 (1960)
• Струнный квартет No. 7 (1967)

Оркестровые сочинения

• Концерт для струнного оркестра (1948), государственная премия Польши (1950)
• Симфония No. 2 (1951)
• Симфония No. 3 (1952)
• Симфония No. 4 (1953), премия Министерства культуры Польши (1955)
• Музыка для струнных, духовых и ударных (1958), третья премия ЮНЕСКО (Париж, 1960)
• Концерт для симфонического оркестра (1962)
• Contradizione для камерного оркестра (1966)

Концерты

• Концерт No. 3 для скрипки и оркестра (1948), премия Министерства культуры Польши (1955)
• Концерт для фортепиано и оркестра (1949), вторая премия на конкурсе Шопена в Варшаве (1949)
• Концерт No. 5 для скрипки и оркестра (1954)
• Концерт No. 7 для скрипки и оркестра (1965), Золотая медаль на Международном музыкальном конкурсе королевы Елизаветы Бельгийской (1965)
• Концерт для альта и оркестра (1968)

Сочинения для голоса и оркестра

• Олимпийская кантата для хора и оркестра (1948), Государственная премия Польши (1948)
• Акрополь, кантата для хора и оркестра на слова С.Выспянского (1964), к 600-летию Ягеллонского университета

Сочинения для сцены

• Король-крестьянин (польск. Z chłopa król), балет (1953)
• Приключения короля Артура (польск. Przygoda Króla Artura), комическая радиоопера (1959), премия Польского радио и телевидения (1960)
• Эсик в Остенде (польск. Esik w Ostendzie), комический одноактный балет (1964)
• Страсть (польск. Pożądanie), балет в 2-x актах (1968—1969)

Литературные тексты

• Znak szczególny. Warszawa: Czytelnik, 1970 (книга рассказов, переизд. 1974, переведена на несколько языков).

Признание

Орден Возрождения Польши (1953, 1955) и другие награды.

Литература

• Rosen J. Grażyna Bacewicz, her life and works. Los Angeles: Friends of Polish Music; University of Southern California School of Music, 1984
• Thomas A. Grażyna Bacewicz: chamber and orchestral music. Los Angeles: Friends of Polish Music; University of Southern California School of Music, 1985
• Briel G. Thematisches Verzeichnis der Werke von Grażyna Bacewicz: mit einem biographischen Essay. Aachen: Shaker, 2001

Отрывок, характеризующий Бацевич, Гражина

– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.