Башунов, Владимир Мефодьевич

Владимир Мефодьевич Башунов (1946—2005) — поэт, член СП РФ.

Родился в 1946 в пос. Знаменка Турочакского района Горно-Алтайской автономной области. Писать начал рано. Первое стихотворение опубликовано в 1963 в областной газете «Звезда Алтая» (Горно-Алтайск).

В 1970 окончил филологический факультет БГПИ, служил в Советской Армии, работал в ельцовской районной газете, Алтайском книжном издательстве, учился на Высших литературных курсах.

В 1990—1994 редактировал газету «Прямая речь», в 1994—1997 возглавлял журнал «Алтай». Печатался в журналах и альманахах «Наш современник», «Молодая гвардия», «Москва», «Сибирские огни», «День поэзии» и др. Стихи публиковались в Венгрии, Болгарии, Чехословакии, переведены на украинский, алтайский, казахский языки. Автор 10 поэтических сборников и 3 книг для детей, вышедших в издательствах Барнаула и Москвы. В их числе «Васильковая вода» (1975), «Живица» (1983), «Возвращение росы» (1986), «Звезда утренняя, звезда вечерняя» (1987), «Пейзаж» (1988), «Тайное свидание» (1991), «Полынья» (1998). Поэзия Башунова тяготеет к русской классической традиции; стихи лиричны, исповедальны, обращены к лучшему в душе человека.

В последние годы жизни поэт обращается к теме роли и места поэта в жизни русского общества. Многочисленны его публикации на эту тему в алтайских краевых органах печати и местных журналах. Особенно выделяются размышления о Пушкине, творческий путь которого представлен как переход от идей космополитизма и атеизма к патриотизму и православию.

В 2000 году написал слова к Гимну Алтайского края.

Последний прижизненный сборник Башунова «Третья стража» вышел в свет в мае 2004 года.

Умер в ночь с 20 на 21 февраля 2005 года в Барнауле после неудачной операции.

Похоронен на Власихинском кладбище.

В 2006 году был посмертно награждён Орденом Почета.

Ссылки

• [libgmb.ru/reading.html Сайт библиотеки имени Башунова]
• Константин Филатов. [www.lik-bez.ru/archive/zine_number779/zine_nekropol790/publication794 Памяти Владимира Мефодьевича Башунова]

Отрывок, характеризующий Башунов, Владимир Мефодьевич

Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.