Баяр, Махмуд Джеляль

Махмуд Джеляль Баяр Mahmut Celâl Bayar
3-й Президент Турции
22 мая 1950 года — 27 мая 1960 года
Глава правительства:	Аднан Мендерес
Предшественник:	Исмет Инёню
Преемник:	Джемаль Гюрсель
4-й Премьер-министр Турции
25 октября 1937 года — 25 января 1939 года
Президент:	Исмет Инёню
Предшественник:	Исмет Инёню
Преемник:	Махмуд Рефик Сайдам
Рождение:	16 мая 1883(1883-05-16) д. Умурбей (вилайет Бурса)
Смерть:	22 августа 1986(1986-08-22) (103 года) Стамбул, Турция
Супруга:	Решиде Баяр (1903-1962)
Дети:	сын Тургут (1911-1983), дочери Рафии (1904-1941) и Нилюфер Гюрсой (1921)
Партия:	Демократическая партия Турции
Автограф:
Награды:

Махмуд Джеляль Баяр (тур. Mahmut Celâl Bayar; 16 мая 1883 года — 22 августа 1986 года) — турецкий политик и государственный деятель, третий президент Турции (1950—1960).

Ранние годы

Родился в деревне Умурбей рядом с городом Гемлик (вилайет Бурса) в семье религиозного деятеля и учителя, переехавшего из города Лом (Болгария). После окончания школы, Баяр работал клерком сначала в суде Гемлика, а затем в банке Ziraat Bankası и филиале Deutsche Orientbank в Бурсе.

Политическая карьера

В 1908 году присоединился к группе «Комитет Единства и Прогресса» (тур. «İttihad Terakki Cemiyeti»), политической организации младотурок, и стал её важным членом, заняв пост генерального секретаря недавно основанного измирского отделения партии. В этой должности он способствовал созданию женской и железнодорожной школ.

В 1919 году был избран в османский парламент депутатом от Сарухана (сегодняшняя Маниса). Из-за своего несогласия с предложенным султаном новым вариантом конституции, в 1920 году Баяр уехал в Анкару, чтобы присоединиться к Мустафе Кемалю и Турецкому освободительному движению.

Являлся активным членом Общества защиты прав Анатолии и Румелии (тур. «Müdafaa-i Hukuk Cemiyeti»), политической организации, сформировавшейся после Первой мировой войны. Он был избран в недавно созданное Великое Национальное Собрание Турции депутатом от Бурсы . В том же году он начал работу в качестве заместителя министра экономики и 27 февраля 1921 года был назначен министром экономики. Баяр руководил переговорной комиссией во время восстания Черкеза Этхема. В 1922 году Баяр был членом турецкой делегации на Лозаннской конференции в качестве советника Исмета Инёню. После выборов 1923 года он был избран депутатом парламента от Измира. 26 августа 1924 года основал Деловой банк (тур. Türkiye İş Bankası) в Анкаре и проработал его генеральным директором до 1932 года.

25 октября 1937 года, после ухода в отставку Исмета Инёню, Мустафа Кемаль Ататюрк назначил политика премьер-министром 9-го правительства. Он занимал этот пост во время смерти Ататюрка и после того, как в 1938 году Инёню стал президентом. Разногласия с Инёню привела к тому, что 25 января 1939 года Баяр сложил полномочия.

До 1945 года являлся членом Народно-республиканской партии (тур. Cumhuriyet Halk Partisi), турецкой социал-демократической республиканской националистической партии. 7 января 1946 года он вместе с Аднаном Мендересом, Фуатом Кёпрюлю и Рефиком Коралтаном основал Демократическую партию (тур. Demokrat Parti), социально-консервативную партию, придерживавшуюся либеральных взглядов в экономике.

В первых свободных всеобщих выборах в турецкой истории, прошедших 14 мая 1950 года, Демократическая партия получила большинство мест в парламенте (408 из 487). Парламент избрал его, как председателя Демократической партии, президентом Турции. В 1954 и 1957 годах он последовательно переизбирался, проработав на посту президента в общей сложности 10 лет. Все это время пост премьер-министра занимал Аднан Мендерес.

Государственный переворот

27 мая 1960 года вооружённые силы под руководством Джемаля Гюрселя совершили государственный переворот. Джелаль Баяр, Аднан Мендерес и ряд других государственных и партийных деятелей 10 июня того же года предстали перед военным трибуналом, проходившим на небольшом острове Яссыада в Мраморном море.

Бывший президент и 15 других членов партии были обвинены в нарушениях конституции и 15 сентября 1961 года приговорены к смертной казни Высоким судом правосудия. Правящий военный комитет подтвердил смертный приговор для Мендереса, Зорлу и Полаткана, однако приговор Баяра и ещё 12 партийных деятелей был заменен пожизненным тюремным заключением. Баяр был отправлен в тюрьму в Кайсери но уже 7 ноября 1964 года был освобождён по состоянию здоровья.

В 1966 году был реабилитирован. В 1974 году он был полностью восстановлен в политических правах, но он отклонил приглашение стать пожизненным членом Сената, мотивируя это тем, что человек может представлять народ только в случае избрания.

Скончался 22 августа 1986 года в Стамбуле в возрасте 103 лет. Имел троих детей.

В 1958 году Свободный университет Берлина (нем. Freie Universität Berlin) присудил ему почетную докторскую степень. Основанный в 1992 году университет в Манисе носит его имя.

Интересные факты

• Входит в число 14 глав государств и правительств, проживших более 100 лет.
• Джаляль Баяр долгое время был рекордсменом среди политиков как долгожитель, у которого достоверно известны годы жизни. Он умер, когда ему было 103 года и более 3 месяцев.
• Джаляль Баяр пережил на 2 года прежнего рекордсмена, норвежского политика Кристофера Хорнсруда. Эту позицию он утратил в конце 2008 года, когда рекордсменом среди политиков-долгожителей стал камбоджийский политик Чау Сен Коксал Чхум.

Ссылки

• [celalbayar.org/ Celalbayar.org]

Отрывок, характеризующий Баяр, Махмуд Джеляль

– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.