Бая-Маре
Город
|
Ба́я-Ма́ре или Ба́йя-Ма́ре (рум. Baia Mare, венгерское название Nagybánya, немецкое — Frauenbach) — город в Румынии, в регионе Трансильвания, административный центр жудеца Марамуреш. Город известен с 1329 года. По данным переписи населения, проведённой в 2002 году, население Бая-Маре составило 137 921 человек. По данным на 2007 год в Бая-Маре живёт 140 937 человек.
Содержание
История
Развитие города началось на среднем течении реки Сэсар. Во времена бронзового века здесь жили фракийские племена. Позже Бая-Маре входил в царство даков, образованное королём Буребиста. Этот регион был известен благодаря богатым месторождениям золота и серебра. В письменных документах Бая-Маре впервые упоминается Карлом I в 1328 году под названием Rivulus Dominarum (на русском языке: «Река дамы»).
Позже, в 1347 году, Людовик I описывает его как крупный город с развитой горнодобывающей промышленностью. В 1411 году Бая-Маре и его окрестности, включая шахты, были переданы в собственность семьи Хуньяди императором Сигизмундом. Эти земли Яноша Хуньяди получил за помощь, оказанную императору в войне с турками.
Расцвет города совпал со строительством собора Св. Стефана. Сейчас этот собор (башня Св. Штефана) является одной из самых известных исторических достопримечательностей. Первая школа, названная Scoala Rivulina, была открыта в Бая-Маре в 1547 году.
В 1703 году Пынте Храброму удалось на короткое время освободить город от власти Священной Римской империи. С тех пор Пынтя считается одной из самых значимых фигур в истории Бая-Маре.
В конце девятнадцатого века в городе жили несколько талантливых художников — Шимон Холлоши, Иштван Рети, Янош Торма и Карой Ференци. Они были в числе молодых венгерских и румынских студентов, которые получили образование в мюнхенской Академии искусств. В 1896 году они решили поселиться в Бая-Маре, который тогда назывался Надьбанья, чтобы работать вместе. Сообщество, созданное этими художниками, приобрело известность и оказало влияние на развитие венгерского искусства XX века. Работы каждого из них представлены в Венгерской национальной галерее в Будапеште.
В ночь на 30 января 2000 года на местном смешанном предприятии «Аурул» произошел выброс 100 тысяч кубометров цианосодержащей воды в приток реки Сомеш. В результате флора и фауна рек Сомеш и Тиса была уничтожена на 80-90 %. Всемирный союз венгров сравнил эту катастрофу с «новым Чернобылем».[2]
География
Город расположен в непосредственной близости от гор Гутай (рум.) и Игнис (рум.). Их высота в некоторых местах достигает 1400 метров. Район известен своими пейзажами, и в горы легко добраться из города; известными маршрутами являются: Игнис (1307 м), Могоша (1246 м), Гутай (1443 м), Кряста-Кокошулуй (1450 м), Пятра-Солмулуй (839 м), Плесциоара (803 м), Дялул-Булат (683 м), Мургау (633 м), Дялул Кручии (500 м) и др. На некоторых из этих гор есть горнолыжные трассы, в первую очередь Могоша на севере Румынии, у которой наиболее трудный склон. Город расположен в долине Бая-Маре и окружён со всех сторон холмами и горами, что делает климат в городе мягче, чем в его остальных окрестностях. Доказательством этого является то, что на окраине Бая-Маре есть районы, в которых произрастают каштановые деревья, произрастающие в условиях тёплого климата, например, средиземноморского. Однако резкие изменения температуры происходят и в течение зимы, температура может иногда опускаться ниже −20 °С. Лето мягкое, прохладнее, чем в остальной части страны.
Число осадков в этой области достаточно высоко, в связи с тем что горы находятся на севере и востоке страны, которые не позволяют воздушной массе выйти за пределы региона; среднее количество осадков составляет почти 1000 мм/год.
Культура и достопримечательности
Город обладает высоким уровнем культуры и образования; имеются шесть музеев, планетарий и обсерватория, два театра, два дома культуры, школы и библиотека(с несколькими филиалами). Недалеко от города есть несколько очень важных природных территорий, в том числе Кряста-Кокошулуй, Кейле-Тэтэрулуй, Лакул-Альбастру и т. д.
- Театры
- Городской театр Бая-Маре.
- Кукольный театр Бая-Маре.
- Музеи
- Музей этнографии и народного искусства Бая-Маре.
- Художественный музей Бая-Маре.
- Музей минералогии Бая-Маре.
- Музей истории и археологии Бая-Маре.
- Библиотека
- Публичная библиотека «Petre Dulfu» Бая-Маре.
Население
Муниципалитет Бая-Маре с общей численностью населения 137921 человек в 2002 году, большинство из которых румыны. Этнический состав города выглядит следующим образом:
| Национальность | Доля в населении (%) |
|---|---|
| Румыны | 79,81 % |
| Венгры | 14,84 % |
| Цыгане | 0,51 % |
| Немцы | 0,36 % |
| Украинцы | 0,25 % |
| Евреи | 0,10 % |
642 человека относятся к другим народам, включая греков, турок, итальянцев, поляков и словаков.
До Второй Мировой Войны Бая-Маре имел сообщество из более чем 1000 евреев, сейчас их проживает всего около 130, из-за депортации и уничтожения евреев во время Холокоста. Существует синагога, построенная в 1885 году.
Памятники и здания
- Башня Стефана (Turnul Ștefan) построена в готическом стиле, высота башни составляет 40 футов. Башня была предназначена для того, чтобы можно было увидеть любые очаги возгорания, а также для обзора города.
- Дом Хуньяди, или Дом Элизабет, построенный в 1446 году, является частью старого средневекового замка.
- Дом Императорского Монетного двора, построенный между 1734 и 1737. Сегодня здание служит штаб-квартирой музея истории и археологии области Марамуреш.
- Башня Мясников (Turnul Măcelarilor) построенная в XV веке.
- Деревянная церковь Chechis была построена в 1630 году.
- Отель «Старый Чёрный Орел», построенный до 1790 года, расположен в историческом центре города Бая-Маре (ныне площадь Свободы). В 1880 году в нём разместилась мэрия. С 1950 по 1999 год здание было занято судом Бая-Маре. В настоящее время владелец «Бизнес-центр III тысячелетия».
- Троицкая церковь, была построена между 1717—1720.
- Успенский собор и интерьер были построены между 1905—1911, они представляют особую художественную ценность.
- Здание Префектуры Марамуреш, было открыто в 1969 году, оно было разработано в традиционном стиле Марамуреш.
- Дом культуры с залом на 700 мест, был построен в 1971 году.
- Драматический театр, был открыт в восемнадцатом веке.
- «Старейшины»(Sfatul bătrânilor) — работа художника Геза Вида, расположена в префектуре округа Марамуреш.
- «Статуя шахтера»(Statuia Minerului), расположена на площади Революции в Бая-Маре. Работа художника Геза Вида.
- Памятник «Румынский Солдат», был открыт в 1960 году в Бая-Маре посвящён румынским солдатам, которые погибли на поле боя во время Второй мировой войны.
Города-побратимы
Бая-Маре является городом-побратимом следующих городов:
-
Китве, Замбия (1972) -
Ивано-Франковск, Украина (1990) -
Сольнок, Венгрия (1990) -
Вельс, Австрия (2000) - Ходмезёвашархей, Венгрия (2001)
-
Бельско-Бяла, Польша (2001) -
Голливуд, США (2001) -
Серино, Италия (2003) -
Комб-ла-Виль, Франция (2009)
Транспорт
- Дорога
Город Бая-Маре расположен на трассе E58. Планируется создание скоростной дороги Байа-Маре — Важа, которая будет подключена к автомагистрали М3 в Венгрии.
Экономика
В прошлом основу экономики Бая-Маре составляли горнодобывающие предприятия, расположенные в близлежащих районах. Однако после революции 1989 года и других изменений добыча руды сильно сократилась. В городе начали развиваться новые отрасли экономики. Сейчас Бая-Маре — один из наиболее экономически развитых городов в регионе. В городе построено несколько супермаркетов и планируется открыть по крайней мере два торговых центра не позднее декабря 2010 года. Крупнейшее в Восточной Европе предприятие по производству диванов — «Italsofa» — находится недалеко от кольцевой автодороги Бая-Маре. Также здесь ведётся дорожное строительство. Планируется постройка скоростного шоссе между городом Petea (на границе с Венгрией) и Бая-Маре. Другая дорога соединит Бая-Маре и Сату-Маре через автомагистраль М3.
См. также
Напишите отзыв о статье "Бая-Маре"
Примечания
- ↑ National Institute of Statistics, [recensamant.referinte.transindex.ro/?pg=3&id=1622 Baia Mare], 2002
- ↑ [www.ng.ru/world/2000-02-15/6_dunai.html «Второй Чернобыль» на Дунае / В мире / Независимая газета]
Ссылки
[bigenc.ru/text/1858159 Бая-Маре] / С. А. Тархов // «Банкетная кампания» 1904 — Большой Иргиз. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 150. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 3). — ISBN 5-85270-331-1.
Топографические карты
- Лист карты L-34-VI Бая-Маре. Масштаб: 1 : 200 000. Издание 1977 г.
| ||||||||||||||||
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бая-Маре
– Сигнал! – проговорил он.Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
