Ба Цзинь

Ба Цзинь
巴金
Ба Цзинь (1938)
Имя при рождении:	Ли Яотан
Дата рождения:	25 ноября 1904(1904-11-25)
Место рождения:	Чэнду, провинция Сычуань, Империя Цин
Дата смерти:	17 октября 2005(2005-10-17) (100 лет)
Место смерти:	Шанхай, КНР
Гражданство:	КНР КНР
Род деятельности:	прозаик, романист, переводчик
Язык произведений:	китайский;
Награды:

Ба Цзинь (кит. 巴金; имя при рождении — Ли Яотан, кит. 李堯棠; взрослое имя — Ли Фэйгань, кит. 李芾甘) (25 ноября 1904, Чэнду, провинция Сычуань — 17 октября 2005, Шанхай) — китайский писатель и переводчик. В 1985—2005 годы — председатель Союза китайских писателей. Зампред ВК НПКСК 6—10 созывов.

Написал в общей сложности 26 томов с более чем десятью миллионами иероглифов и перевел с других языков порядка 10 томов произведений.

Биография

Ба Цзинь родился 25 ноября 1904 года в городе Чэнду, провинция Сычуань. Его семья, за определением автора, была большая и богатая. Свою семью и отношение в ней он описал в автобиографии, написанной им в 30 лет.

Его отец был судьей в северном Сычуане. Его дом был очень большой, в этом доме проживало от 80 до 100 человек, включая дедушку, внуков, их жён и других членов семьи. Его мать была образованной и учила как девочек, так и мальчиков из их семьи искусству поэзии. Для образования детей нанимались учителя, которые предоставляли частные уроки.

В августе 1920 года будущий писатель был принят в Школу иностранных языков в Чэнду. В апреле 1921 года опубликовал под псевдонимом первую статью «Как построить подлинно свободное общество равных возможностей».

Ещё в возрасте 15 лет присоединился к анархистскому движению. Находился под сильным влиянием авторов-анархистов, особенно Петра Кропоткина и Эммы Гольдман, встречался с Александром Беркманом, участвовал в кампании солидарности с Сакко и Ванцетти, переводил работы Петра Кропоткина, Эммы Гольдман, Рудольфа Рокера. По распространённой версии, свой псевдоним он взял от двух слогов из имен авторов-анархистов Михаила Бакунина (Ба) и Петра Кропоткина (кин = Цзинь).

В 1923 году поступает в Нанкинский Национальный институт. В 1927—1928 годах учился во Франции. В 1928 вернулся в Китай. В ноябре 1934 года едет на учёбу в Японию. Возвращается в августе 1935 года. В 1944 году женился на Сяо Шан, переводившей на китайский произведения русской литературы, в том числе Пушкина и Тургенева.

С июля 1957 года работал главным редактором литературного журнала «Шоухо» (收穫, «Урожай»). В августе 1960 года был избран заместителем председателя Всекитайской федерации литературы и искусства.

Во время Культурной революции был заклеймён как «контрреволюционер», вместо писательской деятельности «перевоспитывался» в бригаде по расчистке каналов. Был реабилитирован в 1977 году.

В 1979 году избран вице-председателем Союза китайских писателей, а с 1985 года стал председателем и пробыл им до своей смерти в 2005 году.

В последние годы страдал от болезни Паркинсона. 17 октября 2005 года в 19:06 Ба Цзинь скончался в возрасте 100 лет (101 год по китайскому календарю) в больнице Шанхая.

Творчество

Популярность к писателю пришла после Движения Четвертого Мая, когда происходили реформы в области языка и культуры в целом. В этот период Ба Цзинь заявляет себя как один из наиболее известных и влиятельных писателей. Его романы, рассказы и эссе о несправедливости, свидетелем которой он был, о поисках смысла своей жизни и его желание к реформам в Китае привлекло внимание молодежи. А легкий и ясный стиль писателя сделали его произведения доступными даже для людей, которые не были интеллектуалами.

Первым крупным произведением писателя были «Записи во время морского плавания». Первым произведением, в котором он подписался псевдонимом Ба Цзинь был роман «Гибель» 1929 года. В его творчестве преобладает тематика социальных реформ и отображение китайской действительности первой половины XX века. Однако существует цикл новелл, в которых действие происходит за пределами Китая. К тематике французской революции писатель обращается в новеллах «Смерть Марата», «Скорбь Дантона» и «Тайна Робеспьера».

Одним из наиболее важных и читаемых на Западе произведением автора является роман «Семья» 1931 года. Этот роман входит в трилогию под названием «Стремительное течение». Кроме него сюда вошли еще два романа: «Весна» (1938) и «Осень» (1940). Роман носит биографический характер и описывает собственную семью автора с её секретами и пороками. Центральной темой романа является конфликт традиционного строя с новым обществом, который разворачивается на тле конфликта авторитарного отца и его семьи. в «Весне» же конфликт развивается вокруг молодых женщин и старой феодальной системой, а в «Осени» описывается распад рода Гао.

Еще одной популярной трилогией является «Трилогия любви», в которую вошли повести «Туман», «Дождь» и «Молния» (1931—1933).

Произведения

Сборники рассказов

• Отмщение, 1931
• Электрический стул, 1933
• Боги, призраки и люди, 1935
• Гром, 1937
• Маленькие люди, маленькие события 1943
• Героические оповеди, 1953

Новеллы и романы

• Гибель, 1929
• Трилогия любви
  • Туман, 1931
  • Дождь, 1933
  • Молния, 1935
• Записки во время морского плавания, 1932
• Рудокопы, 1933
• Трилогия «Стремительное течение»
  • Семья, 1933
  • Весна, 1938
  • Осень, 1940
• Палата № 4, 1946
• Холодные ночи, 1947

Автобиография и мемуары

• Ба Цзинь: Автобиография
• Вспоминая детство, 1984

Научные исследования

• От капитализма к анархизму, 1930
• Я обвиняю, 1937
• Драконы, тигры и собаки, 1941
• Нацистская фабрика смерти: Аушвиц, 1951
• Жизнь среди героев, 1953
• О Чехове, 1955
• Другие мысли, 1995

Награды и достижения

• Орден Почётного легиона (Франция)
• Орден Дружбы народов (СССР)
• Премия имени Данте (Италия)
• Фукуокская культурная премия (Япония)
• Азиатская премия для выражения уважения к старшим по цензу писателям

Память о Ба Цзине

• В доме, где писатель жил последние полвека своей жизни, открыт музей.
• В честь Ба Цзиня назван астероид 8315.

Издания на русском языке

• Ба Цзинь. Рассказы. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955. — 164 с. — 165 000 экз.
• Ба Цзинь. Семья. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956. — 407 с. — 90 000 экз.
• Ба Цзинь. Любовь. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. — 432 с. — 90 000 экз.
• Ба Цзинь. Весна. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. — 422 с.
• Ба Цзинь. Осень. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. — 528 с.
• Ба Цзинь. Сочинения. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. — Т. 1-2.
• Ба Цзинь. Избранное. — М.: Радуга, 1991. — 430 с. — (Мастера современной прозы). — 15 000 экз. — ISBN 5-05-002531-1.

Литература

• Петров В., Творчество Ба Цзиня и его роман «Семья», в кн.: Ба Цзинь, Семья, пер. с кит., М., 1956;
• Никольская Л. А. Ба Цзинь (очерк творчества) М., 1976.
• Желоховцев А. Н. Ба Цзинь: писатель-патриот // Проблемы Дальнего Востока.1983.№ 4. С.139-148.
• Гао Ман. Ба Цзинь и русская литература // Проблемы Дальнего Востока. 2004. № 5. С. 147—155.
• Olga Lang, Pa Chin and His Writings: Chinese Youth between the Wars (Cambridge, Mass.: Harvard University Press,1967).
• Chen Tan-chen. (1963). «Pa Chin the Novelist: An Interview.» Chinese Literature. 6:84-92.
• Bonnie S. McDougall, Kam Louie (1999): The Literature of China in the Twentieth Century, Columbia University Press.
• May-lee Chai- Translator’s Introduction to The Autobiography of Ba Jin (2008)

Ссылки

• [russian.people.com.cn/31516/3313817.html Ба Цзинь — выходец из простого народа (статья в «Жэньминь жибао»)]

Отрывок, характеризующий Ба Цзинь

В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.