Восемь Бессмертных
Поделись знанием:
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
(перенаправлено с «Ба сянь»)
|
| Даосизм |
|---|
| История |
| Люди |
| Школы |
| Храмы |
| Терминология |
| Тексты |
| Боги |
| Медицина |
| Астрология |
| Бессмертие |
| Фэншуй |
| Портал |
Восемь Бессмертных (кит. 八仙, Bā xiān) — восемь святых даосского пантеона. Восемь бессмертных часто изображаются на картинах как в храмах, так и в общественных местах, ресторанах и трактирах, пересекающими море на лодке.
- Люй Дунбинь (кит. 呂洞賓): Знаменитый даосский патриарх, изображается с магическим мечом, является также покровителем литературы и парикмахеров.
- Ли Тегуай (кит. 李鐵拐): Врач и учёный, изображается с волшебной тыквой-горлянкой и железной клюкой; защитник больных, покровитель магов и астрологов.
- Чжунли Цюань (кит. 鐘離權): Покровитель солдат. Изображается с опахалом и является обладателем эликсира бессмертия.
- Хань Сян-цзы (кит. 韓湘子): Известен как племянник учёного Хань Юя времён династии Тан. Играет на флейте. Покровитель музыкантов.
- Цао Гоцзю (кит. 曹國舅): Известен как представитель правящего клана времён династии Сун. Изображается с кастаньетами и с нефритовой дощечкой, дающей право входить в императорский двор. Покровитель актёров и мимов.
- Чжан Голао (кит. 張果老): Является волшебником, его рисуют с бамбуковым барабаном и мулом. Покровитель стариков.
- Лань Цайхэ (кит. 藍采和): Изображается как женщина или как мужчина с корзиной цветов. Покровитель(ница) торговцев цветами и садовников.
- Хэ Сяньгу (кит. 何仙姑): Женщина с лотосовым цветком или корзиной цветов и с флейтой из персикового дерева. Покровительница домохозяек.
В культуре
Восемь Бессмертных становились объектами множества художественных произведений: картин, скульптур, пьес и новелл. В том числе:
- «Особняк Юэян» (《岳陽樓》 yuè yáng lòu) Ма Чжиюаня (馬致遠 mǎ zhì yuǎn)
См. также
Напишите отзыв о статье "Восемь Бессмертных"
Ссылки
- The Eight Immortals of Taoism. Kwok Man Ho, Joanne O'Brien, Penguin Books 1991. ISBN 0-452-01070-5
- Цзе Кун. Восемь последовательностей Люй Дунбиня. Алхимия пьяных бессмертных. ИНБИ, 2003, ISBN 5-94816-008-4
- [www.mifinarodov.com/v/vosem-bessmertnyih.html Статья "Восемь Бессмертных" на сайте «Мифы народов мира. Энциклопедия.»]
Отрывок, характеризующий Восемь Бессмертных
– Ростов, ты где?– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
