Бгажба, Михаил Темурович
| Бгажба Михаил Тимурович | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1958 — 1965 | |||
| Предшественник: | Отар Давидович Гоциридзе | ||
| Преемник: | Валериан Османович Кобахия | ||
| |||
| 1957 — 1958 | |||
| Предшественник: | Архип Миронович Лабахуа | ||
| Преемник: | Михаил Герасимович Чиковани | ||
| Рождение: | 1915 Российская империя | ||
| Смерть: | 1993 СССР | ||
| Партия: | КПСС с 1942 | ||
| Образование: | Всесоюзная сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева (не закончил) | ||
Бгажба Михаил Тимурович (1915—1993[1]) — советский государственный и партийный деятель, учёный-растениевод, писатель, журналист.
Содержание
Биография
В 1938-1941 гг. обучался в Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева. В 1941-1945 гг. находился на военной службе, участник Великой Отечественной войны, член ВКПб с 1942 года. Затем на партийной и советской работе. До 1957 года секретарь Абхазского областного комитета Коммунистической партии Грузии, в 1957-1958 гг. председатель Совета министров Абхазской АССР. В 1958-1965 гг. 1-й секретарь Абхазского областного комитета КП Грузии, с 29 января 1958 года член ЦК КП Грузии. В 1962-1966 гг. депутат Верховного Совета СССР 6-го созыва. В 1984-1992 гг. руководил Сухумским филиалом Всесоюзного научно-исследовательского института чая и субтропических культур (ВНИИЧиСК).
Творческое наследие
Является автором монографии "Растительные ресурсы Абхазии" (1947 год, переиздана 1964 год), биографии "Нестор Лакоба" (1965 год), а также ряда рассказов. По мотивам его литературных произведений режиссёром Абхазского государственного драматического театра имени С. Чанба Валерием Кове в 2010 году поставлен спектакль "Гуарапский писарь", ставший обладателем Гран-при на трех международных театральных фестивалях. Перевёл на абхазский язык произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города» и Н.В.Гоголя "Мертвые души". Образ Михаила Бгажба выведен в романе грузинского писателя Гурама Одишарии «Кот президента»[2]. Занимался музыкой, прекрасно играл на рояле. Возможно, в своем произведении "Сандро из Чегема" под псевдонимом Авессалом Нартович, Фазиль Искандер имел в виду Бгажбу. С именем Бгажба связывают "культурное возрождение" в Абхазии начала 60-х годов XX века, по его инициативе построены известные рестораны "Мерхеули", "Эшера" и "Амра", ставшие интеллигентскими центрами сухумской богемы.
Семья
Бгажба был женат, от брака у него две дочери Наталия и Татьяна.
Интересные сведения
Служебной машиной Бгажба в 1958-1965 гг. был единственный в Абхазии красный[3] ГАЗ-13, знаменитая "Чайка", благодаря редкому цвету автомобиля жители Сухума всегда знали где в данный момент находится секретарь обкома партии.
Напишите отзыв о статье "Бгажба, Михаил Темурович"
Примечания
- ↑ [www.abkhaziya.org/books/argun/10.html А. Х. Аргун. Абхазия: ад в раю]
- ↑ [www.newcaucasus.com/index.php?newsid=2329 Гурам Одишария: Сухуми — трагический праздник, который всегда со мной…]: Интервью И. Чихладзе // New Caucasus, 16.07.2009.
- ↑ www.scaleforum.ru/attachment.phps=dcc69423ae81d39ebefe848bbd69f27a&attachmentid=261932&stc=1&thumb=1&d=1337329988
Литература
- Who’s Who in the USSR 1965-66. Edited by A. I. Lebed, Dr. H. E. Schulz and Dr. S. S. Taylor, The Scarecrow Press Inc., New York & London, 1966
Отрывок, характеризующий Бгажба, Михаил Темурович
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
