Ульбрихт, Беата

Беата Ульбрихт (нем. Beate Ulbricht, имя при рождении Мария Пестунова; 6 мая 1944, Лейпциг — 5 декабря 1991, Берлин) — приёмная дочь председателя Государственного совета ГДР Вальтера Ульбрихта и его второй супруги Лотты Ульбрихт.

Биография

Беата Ульбрихт родилась в Лейпциге у угнанной на принудительные работы украинки и при рождении получила имя Мария Пестунова. Вскоре после рождения девочки её мать погибла при бомбардировке, и Мария попала в детский дом. В январе 1946 года её удочерили Вальтер Ульбрихт и его спутница жизни Лотта Кюн, которая не могла иметь детей по состоянию здоровья.

Беата училась в берлинской школе, в 1954 году перешла в школу с углублённым изучением русского языка в Панкове, где подвергалась издевательствам со стороны соучеников. В 15 лет её приёмные, уже поженившиеся родители отправили Беату в Ленинград, где она получила аттестат зрелости и впоследствии изучала в Институте Герцена историю и русский язык. В середине 1962 года у Беаты начался роман с Иванко Маттеоли, сыном деятеля итальянской компартии. Несмотря на сопротивление Ульбрихтов, молодые поженились в октябре 1963 года в Берлине, и Беата забросила учёбу. В феврале 1965 года у Беаты родилась дочь, и вместе с мужем она планировала переехать в Ленинград, чтобы избежать давления родителей, недовольных её браком. Вскоре после отъезда супруга для подготовки переезда у Беаты изъяли заграничный паспорт и тем самым лишили возможности выехать за границу к мужу. Спустя два года Беата согласилась на развод, и ей вернули паспорт. Беата улетела в Ленинград, но не смогла найти мужа, но повстречалась со старым школьным товарищем Юрием Полковниковым, за которого она вышла замуж в 1968 году. В 1969 году Беата родила сына и на некоторое время вернулась к учёбе.

После смерти Вальтера Ульбрихта в 1973 годе Беата развелась с мужем, взяла фамилию первого мужа Маттеоли и вернулась в ГДР, где лишённая отцом наследства оказалась в сложном материальном положении, с двумя детьми и без образования. В конце 1970-х годов Беату лишили родительских прав. Опекуном детей была назначена Лотта Ульбрихт. Осенью 1991 года Беата Ульбрихт дала своё единственное интервью бульварной газете Super! В декабре 1991 года тело убитой Беаты Ульбрихт было обнаружено в её берлинской квартире. Убийство не раскрыто до настоящего времени.

Ссылки

• [www.welt.de/politik/article4187033/Wie-Ulbrichts-Adoptivtochter-dem-Alkohol-verfiel.html Wie Ulbrichts Adoptivtochter dem Alkohol verfiel]
• [www.welt.de/die-welt/debatte/article4189239/Eine-schreckliche-Familie.html Eine schreckliche Familie] Text aus dem Buch Black Box DDR. Unerzählte Leben unterm SED-Regime, Marix Verlag, Wiesbaden, 2009, von Ines Geipel und Andreas Petersen
• [www.spiegel.de/spiegel/print/d-31900127.html Wertvolles Menschlein]
• [deutschland-im-internet.de/Koenigs-Wusterhausen/geschichte.html Ulbrichts Enkelin und ihr Punker]

Отрывок, характеризующий Ульбрихт, Беата

– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.