Беатрис де Бар

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Беатриса де Бар»)
Перейти к: навигация, поиск
Беатрис де Бар
фр. Béatrice de Bar ; итал. Beatrice di Bar<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Беатрис де Бар. Манускрипт из Vita Mathildis, XII век.</td></tr>

маркграфиня Тосканы
1037 — 1076
Соправители: Готфрид I (1052 — 1069),
Готфрид II (1069 — 1076),
Матильда (1053 — 1076)
герцогиня Сполето
1037 — 1076
Соправители: Готфрид I (1037 — 1052),
Готфрид II (1069 — 1069)
 
Рождение: ок. 1019
Смерть: 18 апреля 1076(1076-04-18)
Место погребения: Пизанский собор
Род: Вигерихиды, Барруанская линия
Отец: Фридрих (Ферри, Фредерик) II
Мать: Матильда Швабская
Супруг: 1. Бонифаций III Тосканский
2. Готфрид II Бородатый
Дети: сын: Фридрих
дочери: Беатриса, Матильда

Беатрис де Бар (фр. Béatrice de Bar ; итал. Beatrice di Bar, около 101918 апреля 1076) — маркграфиня Тосканы с 1037, младшая дочь Фридриха II, герцога Верхней Лотарингии, и Матильды, дочери Германа II, герцога Швабии. Супруга маркграфа Тосканы Бонифация III, регент Тосканы при несовершеннолетних детях Фридрихе и Матильде в 10521076 годах.





Биография

Дата рождения Беатрис неизвестна, предположительно она родилась около 1019 года. В 1026 году её отец скончался, а в мае 1033 года умер и её бездетный брат Фридрих III. Двух его сестер, Софию и Беатрис взяла под опеку их тетка Гизела Швабская. София унаследовала графство Бар, а во владения Беатрис вошли северные земли её рода, такие как Брие, Стене, Музе, Жувиньи, Лонглье и Орваль[1]. В 1037 году Беатрис вышла замуж за Бонифация III, маркграфа Тосканы и сеньора Каноссы.

Во время охоты в Мантуе в 1052 году, Бонифаций III попал в засаду и погиб от руки убийцы[2]. Два года спустя Беатрис вышла замуж за герцога Нижней Лотарингии Готфрида II Бородатого, который, являясь врагом императора, бежал в Италию, где вопреки требованиям императора подчинил себе земли Бонифация и вместе с Беатрис управлял маркграфством от имени её несовершеннолетнего сына Фридриха.

Император Генрих III, недовольный вторым браком Беатрис (он утверждал, что брак был заключен без его согласия и поэтому был недействителен), разжигал восстание против него во Флоренции. Император, прибыв в Италию, потребовал к себе молодожёнов, но на встречу прибыла лишь Беатрис, пытаясь оправдать свой брак с мятежником. Генрих приказал всех арестовать, но удалось пленить и заключить в тюрьму в Германии лишь Беатрису и её детей от первого брака, Фридриха и Матильду. Фридрих неожиданно умер в тюрьме.

После смерти Фридриха маркграфиней Тосканы стала младшая дочь Беатрис — Матильда. Тем временем муж Беатрис поднял восстание в Лотарингии, и император был вынужден вернуться в Германию.

После смерти Генриха III в 1056 году, Готфрид примирился с его наследником, Генрихом IV, и был сослан в Италию со своей женой и падчерицей.

После смерти в 1058 году папы римского Стефана IX, брата Готфрида Бородатого, местное дворянство объявило папой Иоанна Минция, впоследствии известного как антипапа Бенедикт X. Чтобы заручиться поддержкой Беатрис и Готфрида, мать императора Генриха IV Агнесса де Пуатье в апреле отправила во Флоренцию кардинала Гильдебранда как своего уполномоченного, и между ним, Готфридом и Беатрис был заключен договор на соборе в Сиене, согласно которому папой был избран епископ Флоренции Жерар, который принял имя Николая II.

В январе 1058 года сторонник вновь избранного папы Николая II, Лев Бенедикт, взял Леонинскую стену, в то время как Готфрид захватил остров Тиберина и напал на Латеран, что заставило антипапу Бенедикта X скрыться 24 января. Беатриса и Готфрид поддерживали реформы Гильдебранда и папы Александра II и поддерживали их в борьбе с антипапой Гонорием II. В 1062 году Беатрис и её муж безуспешно пытались остановить Гонория до Рима.

В 1065 году Готфрид II Бородатый помолвил своего сына Готфрида Горбатого с Матильдой. В начале 1069 года, здоровье Готфрида II ухудшилось. Беатрис вернулась с мужем в Верден, где он и скончался, после чего вернулась в Тоскану, где продолжала управлять вместо дочери[3]. В том же году был заключен брак между Готфридом Горбатым и Матильдой, благодаря ему Готфрид должен был получить многочисленные владения в Тоскане. Однако брак оказался неудачным. Их единственная дочь умерла в младенчестве. В итоге в 1070 году произошел разрыв, когда Матильда бросила мужа и уехала в Тоскану. Точные причины их разрыва не известны.

Готфрид пытался вернуть жену. Пыталась помирить супругов и Беатрис, и папа римский Григорий VII, пытавшийся перетянуть таким образом Готфрида на свою сторону, но безрезультатно. Дополнительный разлад вносило то, что Готфрид и Матильда поддерживали разные стороны в углубляющемся конфликте императора Генриха IV с папами римскими. Беатрис и Матильда были ярыми сторонницами папы, Готфрид же поддерживал императора.

В 1069 году умер Готфрид Бородатый, и, хотя Матильда была уже совершеннолетней, править Тосканой продолжала её мать. Титул маркграфа также носил муж Матильды, Готфрид Горбатый, однако реальной властью в Италии он не обладал.

Готфрид скончался в 1076 году, вскоре после него умерла и Беатрис. Она была похоронена в Пизанском соборе.

Брак и дети

1-й муж с 1037: Бонифаций III (ок. 985 — 6 мая 1052), маркграф Каноссы с ок. 1012, маркграф Тосканы, Феррары, Мантуи и герцог Лукки с 1027. Дети:

2-й муж с 1054 года: Готфрид II Бородатый, герцог Нижней Лотарингии в 10651069 годах, регент маркграфства Тосканы в 10541069 годах и герцогства Сполето с 1057 года (соправитель Беатрисы). Детей не имели.

Напишите отзыв о статье "Беатрис де Бар"

Примечания

  1. Georges Poull. La maison souveraine et ducale de Bar. — P. 22, 32.
  2. Georges Poull. La maison souveraine et ducale de Bar. — P. 35.
  3. Georges Poull. La maison souveraine et ducale de Bar. — P. 43.

Литература

  • Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия) / Перевод с немецкого М. Литвинова, В. Линде, В. Савина. — М.: Издательство АЛЬФА-КНИГА, 2008. — 1280 с. — (Полное издание в одном томе). — 6000 экз. — ISBN 978-5-9922-0191-8.
  • Hlawitschka Eduard. Die Anfänge des Hauses Habsburg-Lothringen. — S. 84, 111.
  • Schwennicke, D. Europäische Stammtafeln, Stammtafeln zur Geschichte der europäischen Staaten. — Marburg. — J. A. Stargardt, 1999. — Т. I. — P. 226.
  • Georges Poull. La maison souveraine et ducale de Bar. — Nancy: Presses Universitaires de Nancy, 1994. — 455 p. — ISBN 2-86480-831-5.

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/LOTHARINGIA.htm#Sophiedied1093 THIERRY I 978—1027, FREDERIC II, FREDERIC III 1027—1033] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 24 декабря 2011.
  • [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/canossa_haus/beatrix_von_oberlothringen_markgraefin_1076/beatrix_von_oberlothrigen_markgraefin_von_canossa_tuszien_1076.html Beatrix von Ober-Lothringen Markgräfin von Tuszien] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 24 декабря 2011. [www.webcitation.org/67beQwOnh Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Беатрис де Бар

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.