Беда, Леонид Игнатьевич

Леонид Игнатьевич Беда
Леонид Игнатьевич Беда, 1960 год
Дата рождения	16 августа 1920(1920-08-16)
Место рождения	село Новопокровка (Тургайская область, Советская Россия; ныне — Узункольский район Костанайской области, Казахстан)
Дата смерти	26 декабря 1976(1976-12-26) (56 лет)
Место смерти	окрестности Минска, (СССР)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС
Годы службы	1940—1976
Звание	генерал-лейтенант авиации
Часть	505 ШАП, 75 ГШАП
Командовал	авиацией БВО
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Леони́д Игна́тьевич Беда́ (16 августа 1920; село Новопокровка, ныне Узынкольского района Костанайской области, Казахстан — 26 декабря 1976; город Минск, Белоруссия) — дважды Герой Советского Союза (26 октября 1944, 29 июня 1945), заслуженный военный лётчик СССР (17 августа 1971), генерал-лейтенант авиации (1972).

Биография

Родился 16 августа 1920 года в селе Новопокровка (ныне Узынкольского района Костанайской области, Казахстан). Украинец. В 1936 году окончил 7 классов школы, в 1940 году — Уральский учительский институт и аэроклуб в городе Уральск.

В армии с августа 1940 года. В 1942 году окончил Чкаловскую военную авиационную школу лётчиков (г. Оренбург).

Участник Великой Отечественной войны: в августе 1942-январе 1943 — лётчик, старший лётчик, штурман и командир авиаэскадрильи, помощник командира по воздушно-стрелковой службе 505-го (с марта 1943 года — 75-го гвардейского) штурмового авиационного полка.

К апрелю 1944 года совершил 109 боевых вылетов. За мужество и героизм, проявленные в боях, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года гвардии старшему лейтенанту Беде Леониду Игнатьевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

За последующие 105 боевых вылетов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года гвардии майор Беда Леонид Игнатьевич награждён второй медалью «Золотая Звезда».

Сражался на Сталинградском, Южном, 4-м Украинском и 3-м Белорусском фронтах. Участвовал в Сталинградской битве, освобождении Донбасса, Южной Украины, Крыма, Белоруссии и Литвы, в Восточно-Прусской операции и штурме Кёнигсберга. Всего за время войны совершил 214 боевых вылетов на штурмовике Ил-2.

В 1945 году окончил Курсы усовершенствования командного состава при Липецкой высшей офицерской лётно-тактической школе. До 1947 года продолжал службу в строевых частях ВВС (в Белорусском военном округе). В 1950 году окончил Военно-воздушную академию (Монино). Был командиром авиационного полка, заместителем командира авиационной дивизии (в Туркестанском военном округе). В 1957 году окончил Военную академию Генштаба. Командовал авиационной дивизией (в городе Лида Гродненской области, (Белоруссия). В 1966—1968 — заместитель, в 1968—1972 — 1-й заместитель командующего 26-й воздушной армией (Белорусский военный округ). С февраля 1972 года — командующий авиацией Белорусского военного округа.

Жил в Минске (Белоруссия). Погиб 26 декабря 1976 года в автомобильной катастрофе вместе с председателем Президиума Верховного Совета Белоруссии Ф. А. Сургановым. Похоронен на Восточном кладбище в Минске.

Депутат Верховного Совета Белорусской ССР 5-го и 9-го созывов (в 1959—1963 годах и с 1975 года). Член ЦК Компартии Белоруссии с 1976 года.

Награды

• дважды Герой Советского Союза (26.10.1944, 29.06.1945)
• орден Ленина (26.10.1944)
• 4 ордена Красного Знамени (30.08.1943, 1.11.1943, 24.10.1944, 22.02.1968)
• Орден Александра Невского (3.07.1944)
• орден Отечественной войны 1-й степени (19.04.1945)
• орден Красной Звезды (10.12.1942)
• медаль «За боевые заслуги» (15.11.1950)
• другие медали

Почётные звания

• Заслуженный военный лётчик СССР (17.08.1971)
• Почётный гражданин городов Костанай (Казахстан) и Лида Гродненской области (Белоруссия)

Память

• Бронзовый бюст установлен в Костанае [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=3563].
• В Минске на доме, в котором жил Л. И. Беда (улица Янки Купалы, дом 7), 25 июня 2008 года открыта мемориальная доска (автор — скульптор И. Миско) [www.vminsk.by/news/26/53762/].
• Его имя носят улицы в городах Минск, Костанай и Лида.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.;
• Герои Советского Союза — казахстанцы. — Алма-Ата, 1968. — Т. 1.
• Дважды Герои Советского Союза. — М.: Воениздат, 1973. — С. 22—23.
• Дважды Герой Советского Союза Л. И. Беда. — М.: Воениздат, 1952.
• Командующие воздушными армиями. — М.: Патриот, 2006. — С. 86—87.
• Лётчики. — 2-е изд. — М.: Молодая гвардия, 1981. — С. 22—23.
• Люди бессмертного подвига. — 4-е изд., испр. и доп. — М., 1975. — Т. 1. — С. 94—105.
• Навечно в сердце народном. — 3-е изд., доп. и испр. — Мн.: Белорусская Советская Энциклопедия, 1984. — С. 49.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1032 Беда, Леонид Игнатьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Беда, Леонид Игнатьевич

– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.