Бедзик, Дмитрий Иванович

Дмитрий Бедзик
Дмитро́ Іва́нович Бе́дзик
Имя при рождении:	Дмитрий Иванович Бедзик
Дата рождения:	1 ноября 1898(1898-11-01)
Место рождения:	с. Ольховцы, Галиция Австро-Венгрия
Дата смерти:	27 ноября 1982(1982-11-27) (84 года)
Место смерти:	Киев, УССР, СССР
Гражданство:
Род деятельности:	прозаик, журналист, драматург
Годы творчества:	1924—1982
Направление:	соцреализм
Жанр:	проза
Язык произведений:	украинский
Награды:

Дмитрий Иванович Бедзик (укр. Дмитро́ Іва́нович Бе́дзик; 1 ноября 1898, с. Ольховцы, Галиция, Австро-Венгрия — 27 ноября 1982, Киев) — украинский советский писатель, драматург, журналист.

Биография

Родился в бедной крестьянской семье. Во время Первой мировой войны в 1915 году при отступлении русских войск из Галиции вместе с эшелоном беженцев попал в Россию.

В 1919 году — окончил сельскохозяйственное училище, в 1926 — филологический факультет Харьковского института народного образования. Работал агрономом, учителем, журналистом.

В годы Великой Отечественной войны — спецкор газеты «Радянська Україна» («Советская Украина»), с 1944 — директор Корсунь-Шевченковского музея воинской славы.

Сын — Юрий Бедзик, писатель.

Творчество

Входил в литературную организацию крестьянских писателей Украины «Плуг», c 1925 в украинскую литорганизацию «Западная Украина» .

Еще будучи студентом Харьковского университета, издал свои первые пьесы «Люди! Слышите?» и «Шахтёры» (1924).

Тема произведений: борьба рабочих и крестьян, классовые столкновения на селе, борьба за коллективизацию. В 1920—1930-е гг. пьесы Д. Бедзика составляли основной репертуар рабоче-крестьянских и самодеятельных театров.

В 1957 на республиканском конкурсе пьеса Б. «Последний вальс» была отмечена премией.

Избранные произведения

Пьесы

• «Люди! Чуєте?» (1924),
• «Шахтарі» (1924),
• «Чорнозем ожив» (1925),
• «За кулісами церкви» (1925),
• «Перша купіль» (1926),
• «Хто кого?» (1927),
• «Цвіркуни» (1929),
• «Культурна сила» (1929),
• «Ружа» (1938),
• «Чарівна сопілка» (1941),
• «Вибрані п'єси» (1957),
• «Останній вальс» (1959),
• «Дружба» (1961) и др.

Сборники рассказов и очерков

• «До сонця» (1926),
• «Уланський горець» (1932),
• «Кров за кров» (1941),
• «Корсунь-Шевченківське побоїще» (1944),
• «Плем’я нескоримих» (1949),
• «Оповідання про Олега Кошового» (1950),

Повести и романы

• «Студені води» (1930, 1968),
• «У творчі будні» (1931),
• «Дніпро горить» (1948),
• «Серце мого друга» (1964),
• трилогия «Украдені гори» (ч. 1 — «Украдені гори» (1969), ч. 2 — «Підземні громи», ч. 3 — «За хмарами зорі» (1973),
• «Сполох» (1983)

Ссылки

• [istoriya-teatra.ru/theatre/item/f00/s01/e0001052/index.shtml Бедзик Дмитрий Иванович]

Отрывок, характеризующий Бедзик, Дмитрий Иванович

Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.