Бежицкий уезд
Поделись знанием:
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
Не следует путать с Бежецким уездом.
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Включает |
12 волостей |
| Крупнейшие города | |
| Дата образования |
1921 |
| Официальный язык | |
| Население (1926) |
486 693 чел.[1] (1-е место) |
| Плотность |
41 чел./км² (8-е место) |
| Площадь | |
|
| |
| Примечания: Границы уезда показаны по состоянию на 1927 год. Голубым цветом показана граница современной Брянской области | |
Бе́жицкий уезд — административно-территориальная единица Брянской губернии, существовавшая в 1921—1929 годах. Центр — город Бежица.
История
Уезд является правопреемником древнего Брянского уезда, упоминаемого с XVI века. С 14 апреля 1921 года, в связи с возложением на Брянск губернских функций и переносом уездных учреждений в Бежицу, Брянский уезд был переименован в Бежицкий (город Брянск в состав Бежицкого уезда не входил).
В 1922 значительно расширен за счёт присоединения волостей соседних уездов: Кокинской и Крестовской волостей Трубчевского уезда и всей западной части Жиздринского уезда (Пупковская, Людиновская, Мамоновская, Бутчинская, Дулевская, Савкинская, Погостовская, Песоченская, Семиревская и Грибовская волости). В 1924 из состава Трубчевского уезда были переданы также Пролысовская, Салтановская и частично Уручьенская волости, а также Кульневская волость из Почепского уезда и Бутерская волость из Карачевского уезда.
В 1929 году, с введением районного деления, Бежицкий уезд был ликвидирован.
Административное деление
Административное деление на 1 января 1928 года[2]:
| Волости | Сельсоветы |
|---|---|
| Бежицкая | Альшаницкий, Антоновский, Большеполпинский, Бородовицкий, Верхнерадицкий, Глаженский, Глинищевский, Голяжский, Городищенский, Дарковичский, Добруньский, Домашевский, Дорожовский, Елисеевский, Журиничский, Карачижско-Крыловский, Коростовский, Липовский, Малополпинский, Меркульевский, Сельцовский, Соколовский, Стекляннорадицкий, Супоневский, Тешеничский, Тимоновский, Толмачевский, Трубчинский, Хотылевский, Чайковский, Чугуннорадицкий |
| Вороновская | Бунёвский, Владимировский, Вороновский, Горелослободский, Жуковский, Каменский, Копальский, Молотьковский, Пятницкий, Селиловичский, Семеновский, Снопотский, Хотмировский, Яблоновский |
| Выгоничская | Бурачёвский, Городецкий, Залядский, Козловский, Кокинский, Колодненский, Красносельский, Лопушский, Мякишевский, Никольский, Палужский, Паниковицкий, Пильшенский, Сосновоболотский, Сосновский, Уручьенский, Утынский, Хмелевский |
| Дубровская | Алешенский, Берестокский, Будский, Давыдчичский, Девочкинский, Дубровский, Жабовский, Заустьенский, Зимницкослободский, Лутовинский, Мареевский, Пеклинский, Рековичский, Рябчинский, Салынский, Серпеевский, Федосеевский |
| Дятьковская | Будочкинский, Бытошевский, Васильевский, Вербежицкий, Жуковский, Знеберьский, Ивановичский, Ивотокский, Кургановский, Куявский, Любохонский, Любышский, Маховогутский, Немеричский, Ольшанский, Особенский, Псурьский, Пупковский, Савинский, Сельцовский, Слободищенский, Сосновский, Стародятьковский, Старорубчанский, Сукремльский, Тихоновский, Хотнянский, Цементнозаводской, Чернятичский |
| Жирятинская | Бойтичский, Высокский, Граборовский, Жирятинский, Издежичский, Ишовский, Карповский, Кашовский, Княвичский, Княжичский, Кульневский, Малфинский, Морачевский, Орменский, Рубчанский, Савлуковский, Свинцовский |
| Жуковская | Александровский, Бацкинский, Гришинослободский, Жуковский, Касиловский, Любегощенский, Новониколаевский, Новосельский, Олсуфьевский, Саковский, Старолавшинский, Фошнянский, Ходиловичский |
| Людинковская | Акуличский 1-й, Акуличский 2-й, Аленьский, Бабинский, Болотнянский, Деньгубовский, Коршевский, Лутнянский, Людинковский, Мужиновский, Надвинский, Недельский, Николаевский, Новомармазовский, Новотроицкий, Павлинский, Сальниковский, Старомармазовский, Столбянский, Строительскослободский, Ятвижский |
| Мокровская | Барсуковский, Бутчинский, Верхнестуденецкий, Ветмицкий, Высокский, Григорьевский, Гуличский, Закрутовский, Зимницкий, Ивашковский, Латышевский, Лужницкий, Милеевский, Мокровский, Новоселковский, Петровский, Троицкий, Холмовский, Хотожский, Шаровичский, Шаховский, Ямновский |
| Навлинская | Алексеевский, Алешенский, Андреевский, Бутерский, Бяковский, Вздруженский, Вознесенский, Гаврилковский, Глинновский, Журавский, Зубовский, Клинский, Клюковникский, Крапивенский, Лбовский, Навлинский, Прилепский, Пролысовский, Ревенский, Салтановский, Святовский, Синезерский, Соколовский, Чичковский |
| Овстугская | Балтийский, Белоголовльский, Быковичский, Городецкий, Госамский, Дятьковичский, Крыжинский, Леденевский, Лелятинский, Летошницкий, Молотинский, Неготинский, Новоселковский, Овстугский, Опыханский, Речицкий, Столбянский, Страшевичский, Троснянский, Чернетовский, Шамординский, Шапкинский |
| Песоченская | Бакеевский, Барсуковский, Бережковский, Ближненатаровский, Верзебневский, Верхнепесоченский, Воскресенский, Выползовский, Дубровский, Колчинский, Лосинский, Малопесоченский, Малосавкинский, Манинский, Соломоновский, Тягаевский, Чужбиновский |
Напишите отзыв о статье "Бежицкий уезд"
Примечания
| ||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Бежицкий уезд
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
