Бежтинцы

Бежтинцы

Численность и ареал
Всего: от 7 000 (пер. 2002) до 13 000(оценка) Россия Россия:  6 198 (Всероссийская перепись 2002 г.) Дагестан Дагестан: 6 184 (пер. 2002 г.) Цунтинский район: 6 124 (пер. 2002 г.) или 8280 (оценка 2009 г.) Бежтинский участок: 6 124 (пер. 2002 г.) или 8280 (оценка 2009 г.) Грузия Грузия: 850 (оценка 2009 г.) Кахетия: 850 (оценка 2009 г.) Кварельский муниципалитет: 850 (оценка 2009 г.)
Язык	Бежтинский язык
Религия	Ислам суннитского толка.
Входит в	цезские народы
Родственные народы	цезы, хваршины, гунзибцы, гинухцы

Бежтинцы (капучинцы, самоназвание бежкьас  — по главному селению Бежта — от бежкьа — «на загоне») — этническая группа аварцев. Исторически консолидировались с аварцами (общие генетические корни, общность исторических судеб, родственность языковых структур, наличие языка взаимообщения, схожесть элементов культуры и быта). В письменных источниках и историко-этнографической литературе известны как капучинцы. Аварская группа народностей называет их «хьванал», то есть «лошадники».

Расселение

Численность в России (в Дагестане) — 6184 чел. (по переписи 2002 года) или около 8280 человек по оценке на 2009 год)

Этническая территория бежтинцев находится в западном высокогорном Дагестане (Бежтинский участок), поселения их расположены по левым притокам реки Аварское Койсу, в отрогах Большого Кавказа и Богосского хребтов. На юго-западе они соседствуют с дидойцами (цезами), гунзибцами и гинухцами, на юге — с дидойцами (цезами), на востоке — с аварцами.

Основные бежтинские сёла: Бежта, Хашархота, Тлядал и окружающие их хутора. Часть бежтинцев с XVI—XVII вв. проживает в Грузии (в селе Чантлискури в соседнем пограничном Кварельском районе — до 850 человек, оценка 2009 г.); в советский период другая часть переселилась на Кумыкскую равнину — в Бабаюртовский (селения Качалай, Караузек, 40 лет Октября, Ахайотар, Ачи-Чунгур и Каратюбе) и Кизлярский (селения Заречное, Рыбалко, Вперёд) районы Дагестана. Незначительная часть проживает среди других аваро-андо-цезов, а также в городах республики.

Бежтинцы относятся к кавкасионскому типу балкано-кавказской расы большой европеоидной расы. Говорят на бежтинском языке, который относится к цезской подгруппе аваро-андо-цезской группы нахско-дагестанской ветви северокавказской семьи языков.

История

Как этнос бежтинцы представляют собой народность, процесс консолидации которой с аварцами ещё не завершился. С соседними народами отношения исторически мирные, деловые, добрососедские; столкновений на этнической почве не было.

О происхождении бежтинцев, как и других дагестанских народов, говорить весьма затруднительно. Известно, что издревле они входили в конфедерацию Дидо. Основой для образования горских племён Дагестана, в том числе и конфедерации племен Дидо, в I тыс. до н. э. послужили субобщности, на которые, начиная с III тыс. до н. э., стала распадаться восточно-кавказская этнокультурная общность. Позднее, уже в средние века, бежтинцы выделились из конфедерации Дидо как самостоятельный этнос. Письменные источники и археологический материал соседних микрорегионов позволяют полагать, что во 2-й пол. I тыс. до н. э. бежтинцы вместе с другими племенами переместились на современную территорию из Закавказья.

Первые свидетельства о племенах на северных склонах Большого Кавказа (в том числе и о капучинцах) относятся к первым векам н. э. Племена андо-цезов были известны античным авторам под общим названием «дидуры» (от груз. «большой», «огромный» — Страбон, Клавдий Птолемей, Плиний Старший и др.). Дальнейшее их пребывание на тех же территориях засвидетельствовано средневековыми армянскими, арабскими, грузинскими и др. авторами.

В XV—XVI вв., в силу совокупности внутренних и внешних социальных и военно-политических причин, этнополитическое объединение Дидо распадается. Результатом этого было образование на территории Западного Дагестана самостоятельных союзов сельских общин и их федераций. Одним из самых сильных в военно-политическом отношении союзов здесь в XVI — нач. XVII вв. стал союз Анцухо-Капуча, в состав которого наряду с анцухцами и гунзибцами входили и бежтинцы. В сер. XVIII в. этот союз распался на отдельные военно-политические единицы Анцух и Капуча.

В начальный период движения горцев северо-восточного Кавказа за независимость народы северо-западного Дагестана в этой борьбе участия не принимали. Однако жестокая политика царизма по отношению к горцам, их торгово-экономическая блокада привели к тому, что нейтральная часть горцев, в том числе и капучинцы, с 1840-х гг. активно втянулись в войну на стороне Шамиля.

После окончания Кавказской войны бежтинцы, как и другие дагестанцы, вошли в состав Российского государства с административным статусом Бежтинского округа Дагестанской области. С 1861 года они вошли в Бежтинское наибство Гунибского округа, в советское время вместе с дидойцами (цезами), гунзибцами и гинухцами — в состав Цунтинского района Дагестанской АССР РСФСР, а с 1993 года образовали Бежтинский участок Цунтинского района Республики Дагестан.

Подавляющее большинство бежтинцев исповедуют ислам суннитского толка. Хотя их этническая территория находилась в непосредственном соседстве с Грузией и представляла собой поле широкой деятельности христиан-миссионеров, христианство здесь заметного следа не оставило, как это было к примеру, в Центральной Аварии, тем не менее элементы поклонения кресту в религиозных представлениях бежтинцев сохранялись вплоть до принятия ислама, хотя в своей основе эти представления носили характер язычества. Сведений о распространении здесь ислама непосредственно арабами не сохранилось. Со временем, однако, здесь появились свои учёные-арабисты, богословы, знатоки Корана и мусульманского права. Созданная на основе арабской графики аджамская письменность позволила бежтинцам писать и читать на родном и аварском языках.

В наши дни подавляющее большинство местного населения считает себя мусульманами. Значительная часть населения определяет свою причастность к исламу тем, что придерживается мусульманских бытовых правил и обычаев, ориентаций и критериев. У различных слоёв населения знание основ мусульманской религии существенно разнится. Но тенденция углублённого следования духу и букве исламского вероучения, соблюдения всех «столпов ислама», начиная с конца 1980-х — начала 1990-х гг. заметно возрастает.

Известные представители

• Курбанов, Абдулхалик Шамилович (1978—2004) — российский военнослужащий, Герой России, погибший при задержании боевика Руслана Гелаева.
• Сулейманов, Мухтар Саадулович (1980—2004) — российский военнослужащий, Герой России, погибший при задержании боевика Руслана Гелаева.
• Халилов, Маджид Шарипович — доктор филологических наук, профессор, член РАН.
• Исмаилов, Магомедсагид Абдулмуслимович — профессор, доктор юридических наук, Заслуженный деятель науки РД, член экспертной группы Рособрнадзора РФ, вице-президент Ассоциации юристов Кавказа. Зав. лабораторией обычного права ДГУ.
• Сомоев, Рамазан Гусенович-профессор, доктор экономических наук, зав. кафедрой в РИНХ, в 27 лет стал доктором наук.
• Хайбулаев, Гусен Магомедович — мастер спорта международного класса, самый титулованный самбист планеты.
• Рамазанов, Магомед (Зубайр) Рамазанович — народный художник России, живёт и работает в Санкт-Петербурге.
• Магомедова, Роза Мусаевна — доктор исторических наук, доцент, известный краевед.

Литература

• Лугуев С. А., Магомедов Д. М. Бежтинцы (капучинцы, хьванал). Ист.-этнограф. исслед. XIX — нач. XX вв. Махачкала, 1994;
• Лугуев С. А., Магомедов Д. М. Бежтинцы // Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 108—110.

Отрывок, характеризующий Бежтинцы

Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.