Безкровный, Алексей Данилович

Алексей Данилович Безкровный (Бескровный)
Дата рождения	1785(1785)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	9 июня 1833(1833-06-09)
Место смерти	Екатеринодар
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	казачьи войска
Годы службы	1800—1830
Звание	генерал-майор
Часть	9-м казачий полк, отдельный Таманский отряд
Командовал	Черноморское казачье войско и Черноморской кордонной линией
Сражения/войны	14 кампаний и более чем 100 сражений, в том числе: Закубанские походы против горцев Отечественная война 1812 года: Бородинское сражение Война шестой коалиции: Битва под Бауценом Сражение под Кульмом Битва народов под Лейпцигом Русско-турецкая война (1828—1829): штурм крепости Анапы
Награды и премии	Золотое оружие «За храбрость» Бриллиантовый перстень
В отставке	1830

Алексей Данилович Безкровный (Бескровный) (1785 — 9 июля 1833) — генерал-майор, наказной атаман Черноморского казачьего Войска.

Биография

Потомок запорожских казаков. В 1792 г. в составе Черноморского Войска Безкровные переселились на Кубань. Отец — обер-офицер этого войска, родовой дом имел в куренном селении Щербиновском.

Образование получил только домашнее. Был обучен русской грамоте (умел читать и писать) и знал «часть российской арифметики».

В 1800 г. он поступил на воинскую службу. Был зачислен в Черноморское войско простым казаком. Принимал участие в Закубанских походах против горцев. С 1803 г. — сотенный есаул. В 1808 г. за храбрость и отличия произведён в хорунжие.

В сражении с горцами на реке Ильедерке 11 марта 1810 г. был тяжело ранен пулей в левое плечо с повреждением костей.

В 1811 г. был переведён во вновь созданную Отдельную Черноморскую сотню, вошедшую в состав лейб-гвардии Казачьего полка.

Участник Отечественной войны 1812 года. В составе гвардии Безкровный участвует в тяжёлых и почти беспрерывных арьергардных боях. Командуя Черноморской гвардейской офицерской сотней, в 1812 г. А.Безкровный отличился в Бородинском сражении, где с двумя взводами своей сотни, невзирая на сильный картечный огонь, врубился во французскую батарею и взял в плен двух офицеров и девять солдат. Во время этой отчаянной атаки под ним убили лошадь, а сам он получил ранение картечью в левую ногу. 28 августа 1812 г. Безкровный с черноморской сотней, в составе стрелковой цепи, с 3 часов дня и до 7 вечера отбивал атаки неприятеля.

Успешно сражался также и в других сражениях при преследовании отступающих наполеоновских войск. Был награждён золотым оружием «за храбрость». В сражениях конца 1812 г. Безкровный показал себя не только человеком беззаветной отваги, идущим в атаку впереди всех, но и умным, инициативным и находчивым командиром, тактически грамотным военачальником.

В 1813 г. А.Безкровный, за проявленную выдающуюся храбрость, был назначен в конвой императора Александра I. Состоя в конвое императора, Безкровный 8 и 9 мая участвует в сражениях под г. Бауценом, в августе-октябре — ещё в пяти крупных сражениях.

За военные успехи получил чины штаб-ротмистра (1816), а затем ротмистра (1817), его сотня заслужила серебряные трубы. Во время заграничных походов русской армии 1813—1815 гг. получил ранения в сражениях под Кульмом и Лейпциге.

Высочайшим Указом переведен из Лейб-Гвардии в Черноморское войско в чине подполковника.

20 апреля 1818 г. за храбрость и отвагу, проявленные в Битве народов, А.Безкровный получил чин полковника и орден Св. Владимира 4-й степени с бантом (30.12.1813).

Вернувшись на Кубань, полковник Бескровный командовал 9-м казачьим полком в составе отряда генерала Власова и принял участие в нескольких закубанских экспедициях против горцев. За усердие в службе и храбрость награждён суммой в 5 тыс. рублей и бриллиантовым перстнем.

6 мая 1823 г. назначен комиссаром вновь сформированного 3-го конного полка, с которым по ноябрь 1826 г. находился в Царстве Польском на охране границы с Пруссией. За усердие в службе и решительные действия по пресечению пожара, вспыхнувшего 4 апреля 1826 г. в г. Млаве, получил благодарность от великого князя Константина Павловича и орден Святой Анны 2-й ст (22.08.1826).

21 марта 1827 г. его полк возвратился в Черноморию.

27 сентября 1827 г. Безкровный был назначен войсковым атаманом Черноморского Войска с командованием Черноморской кордонной линией. В этом же году переименован в наказного атамана.

Во время русско-турецкой войны 1828—1829 гг. — командир отдельного Таманского отряда, состоявшего из казаков и регулярных частей.

Отличился при взятии турецкой крепости Анапы, где командовал передовыми отрядами, осаждавшими крепость. При этом получил ранение картечью в левую руку. За удачные действия был произведен в генерал-майоры и награждён орденом Святого Георгия 4-й степени (09.07.1828). Находившимся под его начальством полкам Черноморского войска были пожалованы знамёна.

В 1829—1830 провёл ряд удачных экспедиций против враждебных России горцев, (натухайцев, абадзехов и шапсугов), за что в награду получил золотую саблю, украшенную алмазами и с надписью «За храбрость» (17.09.1829). В начале 1830 г. успешно отразил набег 5-тысячного отряда горцев, возглавляемого шапсугским предводителем Казбичем, а 30 января 1830 г. отряд Бескровного сам вошел в земли шапсугов, атаман лично участвовал в рукопашной схватке, в которой получил три тяжёлые сабельные раны. В том же году по его приказу были построены три укрепления на Кубани, одно из которых было названо в его честь Алексеевским.

Но вскоре наместником на Кавказе И. Ф. Паскевичем был обвинён в злоупотреблениях, попал в опалу и в ноябре 1830 г. отставлен от должности атамана Черноморского войска.

Последние годы жизни находился под судом. Он тяжело заболел и умер 9 июня 1833 года в возрасте 48 лет, из списков исключён 28 июня 1833 года.

Умирая, Безкровный завещал значительный капитал на постройку Екатеринодарской богадельни для казаков своего войска, а также городу Екатеринодару — принадлежавший ему лес по левой стороне реки Карасун.

В Кондуитном списке атамана, составленном на 1 января 1829 года, указано, что за 30 лет службы он участвовал в 14 кампаниях и более чем в 100 сражениях. Портрета Безкровного не сохранилось. По воспоминаниям современников, он обладал огромной физической силой, был высокий, статный, с красивым и мужественным лицом. Обладал уникальными воинскими способностями, ловкостью, храбростью и проницательным умом.

Память

• В августе 1904 его имя было присвоено 1-му Таманскому генерала Безкровного полку Кубанского казачьего войска.
• В 2008 г. на центральной площади ст.Старощербиновской Краснодарского края А. Д. Безкровному установлен памятник.[forum.fstanitsa.ru/viewtopic.php?f=46&t=191]
• Также у крепости "Русские ворота" [www.obanape.ru/about/sights/bezkrovniy/ в г. Анапе Казаками Анапского городского казачьего общества сооружен памятник] атаману.
• Именем атамана А. Д. Безкровного в 1995 году названа одна из новых улиц в Краснодаре.

Источники

• Биографический энциклопедический словарь. Краснодар, 2005, стр. 30
• Список кавалерам императорских российских орденов всех наименований за 1829 год. СПб., 1830.

Отрывок, характеризующий Безкровный, Алексей Данилович

Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.