Безменова, Ксения Владимировна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ксения Владимировна Безменова
Дата рождения:

26 мая 1935(1935-05-26) (88 лет)

Страна:

СССР СССР
Россия Россия

Научная сфера:

искусствоведение, история искусства

Место работы:

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (с 1958)

Учёная степень:

кандидат искусствоведения (1973)

Альма-матер:

Отделение истории и теории искусства исторического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (1958)

Известна как:

одна из ведущих специалистов в области современной русской гравюры

Награды и премии:

Ксе́ния Влади́мировна Безме́нова (р. 26 мая 1935) — советский и российский искусствовед, историк искусства, музейный работник, куратор. Ведущий научный сотрудник — хранитель коллекции русской (советской) печатной графики ХХ века Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Одна из ведущих специалистов в области современной русской гравюры. Автор каталога-резоне советской литографии.





Биография

Ксения Безменова родилась 26 мая 1935 года[1][2].

В 1958 году окончила отделение истории и теории искусства исторического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова[1].

С 5 июля 1958 года — научный сотрудник-хранитель советской гравюры отдела графики Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (ГМИИ имени А. С. Пушкина)[1]. В 1973 году защитила диссертацию на соискание учёной степени кандидата искусствоведения[2]. С 1976 года — старший научный сотрудник[2]. В 2002—2010 годах была заместителем заведующего отдела графики[1][2]. В настоящее время — ведущий научный сотрудник — хранитель коллекции русской (советской) печатной графики ХХ века[3].

Автор каталога-резоне советской литографии[1].

Проводит занятия по техникам гравюры для студентов художественных вузов[1].

Одна из ведущих специалистов в области современной русской гравюры[2].

Организовала и провела более 60 выставок с каталогами в ГМИИ имени А. С. Пушкина и на других площадках, в том числе выставки работ Владимира Фаворского, Виве Толли, Михаила Пикова, Варвары Бубновой, Иллариона Голицына, Олега Кудряшова, Игнатия Нивинского, Петра Митурича, Бориса Мессерера, Дмитрия Лиона и многие другие[2].

Полностью обработала музейную коллекцию литографии 1920-х и 1930-х годов[2].

Награды и звания

Выставки (куратор)

Библиография

Книги

Автор

  • Безменова К. В. Варвара Дмитриевна Бубнова, акварели, литографии, каталог выставки, Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, 1976 год
  • Безменова К. В. Монотипия в России, ХХ век: из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина и мастерских художников: каталог выставки / Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. — М., 2006. — 96 с.
  • Безменова К. В., Лозовой А. Н. Монотипия. Техника монотипии. — 2010.

Составитель, автор вступительной статьи

Статьи

Напишите отзыв о статье "Безменова, Ксения Владимировна"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [hamovnik.ru/biographical/b/1941/ Безменова Ксения Владимировна]. Hamovnik.ru (27 мая 2015). Проверено 4 мая 2016.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.russianprints.ru/reference_book/researchers/bezmenova_xenia_vladimirovna.shtml Безменова Ксения Владимировна]. Гравюра в России XVIII — первой половины XIX столетия. Проверено 4 мая 2016.
  3. [www.arts-museum.ru/museum/structure/departments/graphics/employees/index.php Отдел гравюры и рисунка]. Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Проверено 4 мая 2016.

Ссылки

  • [hamovnik.ru/biographical/b/1941/ Безменова Ксения Владимировна]. Hamovnik.ru (27 мая 2015). Проверено 4 мая 2016.
  • [www.russianprints.ru/reference_book/researchers/bezmenova_xenia_vladimirovna.shtml Безменова Ксения Владимировна]. Гравюра в России XVIII — первой половины XIX столетия. Проверено 4 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Безменова, Ксения Владимировна

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.