Без лица
| Без лица | |
| Face/Off | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Touchstone Pictures |
| Длительность |
139 мин. |
| Бюджет |
$ 80 млн |
| Сборы |
$ 245 676 146[1] |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Без лица» (англ. Face/Off) — боевик с элементами научной фантастики, снятый Джоном Ву с Джоном Траволтой и Николасом Кейджем в главных ролях и вышедший на киноэкраны в 1997 году. Слоган фильма: Взгляни на мир глазами своего врага.
Сюжет
Агент ФБР Шон Арчер долго и тщательно выслеживает братьев Кастора и Поллукса Трой — знаменитых международных террористов. К Кастору он имеет личный счет: тот убил пятилетнего сына Арчера за 6 лет до событий фильма. ФБР засекает чартерный рейс, заказанный Поллуксом, и решает перехватить братьев. Операция в аэропорту проходит успешно — Поллукс арестован, Кастор в коме. Однако вскоре выясняется, что перед отлетом братья установили бомбу с отравляющим газом где-то в городе. Поллукс отказывается сотрудничать, и коллеги Шона предлагают тому опасную авантюру — пересадку лица лежащего в коме Кастора.
Арчер в обличии Кастора садится в тюрьму для особо опасных преступников, где заключен Поллукс, и узнает у него место закладки бомбы. Однако фортуна неожиданно поворачивается спиной к Арчеру — Кастор Трой очнулся и вынудил доктора пересадить ему лицо Арчера, после чего сжег его вместе с агентами ФБР, знавшими о сути операции. И теперь перед Арчером стоит сложная задача — выбраться из тюрьмы, уничтожить Троя и доказать, что он — настоящий Арчер.
Кастор Трой с лицом Арчера освобождает своего брата и демонтирует бомбу, став национальным героем (человеком года по версии Тайм). Затем он проводит ряд рейдов по секретным базам террористов и преступников, убивает директора службы (обставив дело как несчастный случай) и занимает его служебное кресло.
Арчер же с лицом Кастора тем временем успевает сбежать из тюрьмы, познакомиться с его сыном и подругой. По мере развития сюжета Арчер входит в доверие к своей жене и убеждает её в произошедшей подмене (посредством факта о 4-й группе крови Кастора Троя). Он планирует убить Кастора на похоронах директора ФБР.
В конце всех террористов убивают и Арчер возвращает своё лицо. Концом фильма становится сцена усыновления семьей Арчера Адама, сына Кастора, ставшего сиротой.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Джон Траволта | Шон Арчер; Кастор Трой с лицом Арчера |
| Николас Кейдж | Кастор Трой; Шон Арчер с лицом Троя |
| Алессандро Нивола | Поллукс Трой |
| Джоан Аллен | Ева Арчер жена Шона |
| Доминик Суэйн | Джейми Арчер дочь Шона |
| Ник Кассаветис | Дитрих Хасслер сообщник братьев Трой |
| Джина Гершон | Саша Хасслер возлюбленная Кастора |
| Харви Преснелл | Виктор Лазарро начальник Арчера |
| Колм Фиори | Малкольм Уолш пластический хирург |
| Си Си Эйч Паундер | доктор Холлиз Миллер |
Роли дублировали
Дубляж
- Всеволод Кузнецов — Шон Арчер / Кастор Трой с лицом Арчера
- Андрей Казанцев — Кастор Трой / Шон Арчер с лицом Троя
- Никита Прозоровский — Поллукс Трой
- Елена Соловьева — Ева Арчер
Невафильм
- Владимир Еремин — Шон Арчер (изначально) / Кастор Трой с лицом Арчера
- Станислав Концевич — Кастор Трой (изначально) / Шон Арчер с лицом Троя
- Анатолий Петров — Поллукс Трой
- Галина Чигинская — Ева Арчер
- Евгения Игумнова — Джейми Арчер
- Валерий Кухарешин — Дитрих Хасслер
- Татьяна Иванова — Саша Хасслер
- Александр Демьяненко — Виктор Лазарро
- Сергей Паршин — Малкольм Уолш
Напишите отзыв о статье "Без лица"
Примечания
- ↑ [www.boxofficemojo.com/movies/?id=faceoff.htm "Face/Off (1997)"]. Box Office Mojo. 1997-08-29. Retrieved 2012-01-14.
Ссылки
|
Без лица в Викицитатнике? |
|---|
- «Без лица» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Без лица
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
