Бейл, Кристиан

Кристиан Бейл
Christian Bale
Бейл на 64 Берлинском кинофестивале, 2014 год
Имя при рождении:	Кристиан Чарльз Филип Бейл
Место рождения:	Хаверфордуэст, Пембрукшир, Уэльс, Великобритания
Гражданство:	Великобритания Великобритания США США
Профессия:	актёр, кинопродюсер
Карьера:	1983 — настоящее время
Награды:	«Оскар» (2011) «Золотой глобус»(2011)

Кри́стиан Чарльз Фи́лип Бейл (англ. Christian Charles Philip Bale; 30 января 1974 года, Хаверфордуэст, Пембрукшир, Уэльс, Великобритания) — британско-американский киноактёр и кинопродюсер, снимающийся в самых разнообразных жанрах кинематографа: от артхаусного кино до высокобюджетных голливудских блокбастеров.

Лауреат премий «Золотой глобус» и «Оскар» в номинации «Лучшая мужская роль второго плана» за фильм «Боец» (2010). Был номинирован на «Оскар», BAFTA «Золотой глобус», за роль мошенника Ирвинга Розенфельда в криминальной трагикомедии «Афера по-американски» (2014), за лучшую мужскую роль, а также за роль в фильме «Игра на понижение» (2016), за лучшую мужскую роль второго плана. Также широко известен как исполнитель роли Бэтмена в трилогии Кристофера Нолана — «Бэтмен: Начало» (2005), «Тёмный рыцарь» (2008) и «Тёмный рыцарь: Возрождение легенды» (2012).

Ранние годы

Кристиан Бейл родился 30 января 1974 года в Пембрукшире на западе Уэльса в английской семье. Из-за профессий родителей (отец — пилот гражданской авиации, мать — артистка цирка) семья неоднократно меняла место жительства, детство Бейла прошло в Великобритании, Португалии и США (в Калифорнии).

Карьера

Бейл начал свою актёрскую карьеру в девять лет, снявшись в 1983 году в рекламном ролике для британского телевидения. Год спустя состоялся театральный дебют Бейла — в спектакле «Ботаник» (англ. The Nerd) он сыграл вместе с известным комиком Роуэном Аткинсоном. Дебютом Бейла в большом кино стала роль в совместном советско-скандинавском фильме «Мио, мой Мио» (1987). В этой картине, поставленной Владимиром Грамматиковым по мотивам детской сказки Астрид Линдгрен, начинающий актёр исполнил роль Юм-юма, друга главного героя Мио.

Всемирная известность пришла к Бейлу в конце 1987 года после выхода второй картины с его участием — драмы Стивена Спилберга «Империя солнца». Действие фильма, снятого по одноимённому автобиографическому роману Джеймса Балларда, происходит во время Второй мировой войны в оккупированном японской армией Китае. Герой Бейла — английский подросток Джим, живущий со своими родителями в Шанхае, — после начала войны оказывается в чудовищных условиях японского концентрационного лагеря. Бейл получает награду «Выдающаяся работа юного актёра» от Национального совета кинокритиков США, однако он тяжело переносит испытание внезапной славой и на некоторое время уходит из кино.

Возвращение Бейла на киноэкраны состоялось в картине «Генрих V» (1989) — экранизации пьесы Уильяма Шекспира, предпринятой Кеннетом Браной. Затем последовали две работы в телевизионных фильмах, также являющихся адаптациями литературных произведений, «Остров сокровищ» (1990) по роману Роберта Стивенсона и «Убийство по-джентльменски» (1991) по детективу Джона Ле Карре.Первой «взрослой» работой Бейла стала главная роль в ретро-мюзикле 1992 года «Продавцы новостей», готовясь к съёмкам, он обучался пению и танцам. Попытка студии Disney возродить классический голливудский жанр оглушительно провалилась, однако критика отметила прекрасную игру молодых актёров, занятых в фильме. Своё новоприобретённое умение танцевать Бейл вовсю использовал в следующей картине. В антивоенной музыкальной драме «Свингеры» (1993) актёр участвовал в нескольких сложных хореографических сценах наряду с профессиональными танцорами.

Для роли Тревора Резника в фильме «Машинист» Бейл сбросил 30 кг, в 2006 году для роли в драме «Спасительный рассвет» — 24 кг.

В 2010 году для роли в фильме «Боец» актёр также сильно похудел. За участие в картине был удостоен «Оскара» и «Золотого глобуса» как лучший актёр второго плана.

Спустя три года вновь сошёлся с режиссёром Дэвидом О. Расселлом на съёмочной площадке криминальной трагикомедии «Афера по-американски», где исполнил роль мошенника Ирвинга Розенфельда. Для этой роли Бейл, напротив, набрал вес. Эта актёрская работа была снова отмечена номинациями на «Оскар», «Золотой глобус» и BAFTA.

Личная жизнь

Благодаря спокойному образу жизни, Бейл заработал себе репутацию актёра, чьё имя практически никогда не оказывалось в центре внимания «жёлтой прессы». Личная жизнь Кристиана — это его семья. 29-го января 2000 года актёр женился на бывшей модели Сандре «Сиби» Блажич, ставшей независимым продюсером короткометражных фильмов.

27 марта 2005 года у пары родилась дочь, которую назвали Эммалайн (англ. Emmaline). В августе 2014 у пары родился сын Джозеф (англ. Joseph).

Как и его покойный отец, Кристиан активно поддерживает природоохранные группы, такие, как Гринпис и Всемирный фонд дикой природы.

Фильмография

Год	Название на русском	Название на английском	Роль
1986	Анастасия: Загадка Анны (ТВ)	Anastasia: The Mystery of Anna	Цесаревич Алексей
1987	Мио, мой Мио	Mio min Mio	Юм-Юм
	Империя солнца	Empire of the Sun	Джим Грэм
1989	Генрих V	Henry V	Мальчик
1990	Остров сокровищ (ТВ)	Treasure Island	Джим Хокинс
1991	Убийство по-джентльменски (ТВ)	A Murder of Quality	Тим Перкинс
1992	Продавцы новостей	Newsies	Джек Келли
1993	Свингеры	Swing Kids	Томас Бергер
1994	Принц Ютландии	Prince of Jutland	Амлед
	Маленькие женщины	Little Women	Лори
1995	Покахонтас (анимационный)	Pocahontas	Томас (голос)
1996	Секретный агент	The Secret Agent	Стиви
	Портрет леди	The Portrait of a Lady	Эдвард Розьер
1997	Метролэнд	Metroland	Крис
1998	Бархатная золотая жила	Velvet Goldmine	Артур Стюарт
	Все маленькие животные	All the Little Animals	Бобби Платт
1999	Сон в летнюю ночь	A Midsummer Night’s Dream	Деметрий
	Мария, мать Иисуса (ТВ)	Mary, Mother of Jesus	Иисус
2000	Американский психопат	American Psycho	Патрик Бэйтмен
	Шафт	Shaft	Уолтер Уэйд
2001	Выбор капитана Корелли	Captain Corelli’s Mandolin	Мандрас
2002	Лорел Каньон	Laurel Canyon	Сэм
	Власть огня	Reign of Fire	Куинн
	Эквилибриум	Equilibrium	Клерик Джон Престон
2004	Ходячий замок (анимационный)	Howl’s Moving Castle	Хаул (голос)
	Машинист	The Machinist	Тревор Резник
2005	Бэтмен: Начало	Batman Begins	Брюс Уэйн / Бэтмен
	Крутые времена	Harsh Times	Джим Дэвиc
	Новый свет	The New World	Джон Рольф
2006	Спасительный рассвет	Rescue Dawn	Дитер Денглер
	Престиж	The Prestige	Альфред/Фэлон
2007	Меня там нет	I’m Not There	Боб Дилан/Джон/Джек
	Поезд на Юму	3:10 to Yuma	Дэн Эванс
2008	Тёмный рыцарь	The Dark Knight	Брюс Уэйн / Бэтмен
2009	Терминатор: Да придёт спаситель	Terminator: Salvation	Джон Коннор
	Джонни Д.	Public Enemies	Мелвин Пёрвис
2010	Боец	The Fighter	Дикки Эклунд
2011	Цветы войны	The Flowers of War	Джон Миллер
2012	Тёмный рыцарь: Возрождение легенды	The Dark Knight Rises	Брюс Уэйн / Бэтмен
2013	Из пекла	Out of the Furnace	Рассел Бейз
	Афера по-американски	American Hustle	Ирвинг Розенфельд
2014	Исход: Цари и боги	Exodus: Gods and Kings	Моисей
2015	Рыцарь кубков	Knight of Cups	Рик
	Игра на понижение	The Big Short	Майкл Бьюрри
2016	Невесомость Обещание	Untitled Terrence Malick Project The Promise	TBAКристофер Майерс
2017	Книга джунглей: Начало	Jungle Book: Origins	Багира (голос)

Награды и номинации

Награждён
2011 — «Оскар» — Лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Боец»
2011 — «Золотой глобус» — Лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Боец»
Номинирован
2016 — «Оскар» — Лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Игра на понижение»
2016 — «Золотой глобус» — Лучшая мужская роль (комедия или мюзикл), за фильм «Игра на понижение»
2016 — BAFTA — Лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Игра на понижение»
2013 — «Оскар» — Лучшая мужская роль, за фильм «Афера по-американски»
2013 — «Золотой глобус» — Лучшая мужская роль (комедия или мюзикл), за фильм «Афера по-американски»
2013 — BAFTA — Лучшая мужская роль, за фильм «Афера по-американски»
2011 — BAFTA — Лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Боец»

Ссылки

• Кристиан Бейл (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [christbale.ru/ Фильмография, биография, цитаты Кристиана Бейла]
• [www.balemania.ru/ Российский фан-сайт Кристиана Бейла]

Отрывок, характеризующий Бейл, Кристиан

Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.