Бейтс, Гарри

Бейтс, Гарри
Hiram Gilmore Bates III
Псевдонимы:	Anthony Gilmore, H.G. Winter, A.R. Holmes
Дата рождения:	9 октября 1900(1900-10-09)
Место рождения:	Питтсбург, Пенсильвания
Дата смерти:	1981(1981)
Род деятельности:	редактор, прозаик
Жанр:	научная фантастика

Гарри Бейтс (англ. Harry Bates, полное имя Хирам Гилмор Бейтс Третий, англ. Hiram Gilmore Bates III, 9 октября 1900 — сентябрь 1981) — американский редактор и писатель, внёсший значительный вклад в развитие американской научной фантастики.

Биография

Родился 9 октября 1900 года в Питтсбурге, штат Пенсильвания. Окончил Аллегени Колледж в Университете Пенсильвании, однако диплома не получил. Работал часовщиком, газетным репортёром, кинооператором. В 1920-е годы — на редакторских должностях в журналах «World-Wide Adventures», «Danger Trails», «Soldiers of Fortune» издательского концерна Publisher's Fiscal Corporation, впоследствии переименованного в Clayton Magazines.

В конце 1929 года владелец корпорации Уильям Клейтон предложил ему набросать проект нового журнала, исходя из соображений простой экономии: все цветные обложки издательства печатались на одном листе, и там оставалось еще неиспользованное место, которое попусту пропадало. Это позволяло запустить еще одно издание, не расходуя ни цента на цветную печать обложки. Гарри Бейтс предложил создать журнал фантастики и был назначен его редактором.

Бейтс предложил назвать журнал «Astounding Stories of Super Science» (поразительная научная выдумка). Он взял за основу схему, аналогичную той, которой руководствовался уже добившийся успеха конкурирующий журнал «Amazing Stories», но, рассчитывая привлечь широкую читательскую аудиторию, сделал больший уклон в сторону развлекательности публикуемых произведений. Бейтс также счел ненужным «научный» уклон, который был принципиально важен для основателя «Amazing Stories» Хьюго Гернсбека. Взамен он изобрёл концепцию «сверхнауки» (super science), которая избавляла авторов от необходимости отягощать каждый сюжетный поворот познавательным описанием и предоставляла им куда бо́льшую творческую свободу. В результате руководимый им журнал, первый номер которого появился в январе 1930 года, мгновенно стал лидером среди фантастической периодики.

Успех издания позволил Бейтсу запустить под своей редакцией параллельное издание журнала ужасов и фэнтези «Strange Tales» (выходил в 1931—1933 годах).

Редактируя «Astounding», Гарри Бейтс также публиковал в нём свои произведения (часто написанные в соавторстве с Десмондом Уинтером Холлом под совместными псевдонимами «Х. Б. Уинтер» и «Энтони Гилмор»), которые писались во многом для того, чтобы на их примере показать авторам, какого рода фантастика требуется для журнала. Наибольшую популярность у читателей приобрела серия рассказов о Хоке Карсе («Hawk Carse»), которая публиковалась под псевдонимом «Энтони Гилмор».

После того, как в 1933 году Clayton Magazines обанкротилась и «Astounding» был продан корпорации Street and Smith, Гарри Бейтс оставил редакторское кресло, однако продолжал периодически публиковать фантастические рассказы под своим именем и под псевдонимом «А. Р. Холмс». Наиболее значительный след в истории фантастики оставил его рассказ «Прощание с повелителем» («Farewell to the Master», 1940), по мотивам которого в 1951 году был снят знаменитый фантастический фильм «День, когда Земля остановилась» (The Day the Earth Stood Still).

В 1950—1960-х годах Гарри Бейтс работал на вспомогательных должностях на киностудиях. Скончался в нищете в сентябре 1981 года.

Отрывок, характеризующий Бейтс, Гарри

– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.